Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Он вздыхает, и я мысленно представляю мужа в его кабинете, говорящего по телефону. Он будет сидеть неподвижно, потому что я его раздражаю, а потом взъерошит волосы, потому что расстроен тем, как я только что с ним разговаривала. Даже сейчас, в ужасной тишине, пока я жду его ответа, я знаю, что он постоянно водит рукой по волосам, и когда раздражение станет слишком сильным, он положит руку на затылок и резко уронит.
Но точно так же, как после стольких лет совместной жизни я совершенно ясно представляю эту картину, я знаю, что он сделает то, о чем я прошу, потому что в противном случае он давно бы на меня огрызнулся и один из нас или даже оба в гневе сбросили бы звонок.
– Я сейчас приеду.
– Попробуй зайти в магазин рядом с вашим офисом, у них, возможно, остались продукты со старыми этикетками. – Помявшись, я осторожно спрашиваю: – Ты ведь помнишь, как они выглядели, верно? Я пришлю тебе фото. То же самое и с супом. Ты тоже должен достать правильный суп.
– Я не идиот, Элис! – нетерпеливо говорит он, и я слышу, как он собирается. – Я уже выхожу.
Уэйд – отличный отец, хотя если рассматривать его поведение только через призму его взаимодействия с Эдди, можно заподозрить обратное. Он редко общается с Эдди, он постоянно сопротивляется терапии, которая помогает нашему сыну выжить в этом мире, он пренебрежителен и нетерпелив, и он совсем меня не поддерживает.
Но с нашей дочерью Паскаль – или Келли, как мы обычно ее называем, – Уэйд образцовый родитель. Он с головой погружен в свою работу, но находит способ присутствовать на всех ключевых событиях в ее жизни – заседаниях дискуссионного клуба, балетных концертах, собеседованиях с родителями, встречах с врачами. Келли и Уэйд обычно делают вместе домашнее задание, хотя она редко нуждается в его помощи. Их связывает даже двенадцатая глава в книге о Гарри Поттере, которую они сейчас читают на ночь вслух, поочередно, как и другие книги, которые они читали друг другу по страничке каждый в течение последних трех лет. В прошлом году она впервые влюбилась и рассказала Уэйду о Тайлере Уилсоне еще до того, как сообщила мне.
Но я даже не могу вспомнить, когда в последний раз Уэйд и Эдди оставались наедине.
Уэйд считал, что у нас совершенно нормальный сын, пока Эдди не исполнилось восемнадцать месяцев и я не отвела его к врачу, который повесил на нашего мальчика ярлык. И этот ярлык все испортил. Уэйд решил, что я была настолько убеждена, будто с Эдди что-то не так, что это стало своего рода самореализующимся пророчеством, а впоследствии я потратила массу времени, пытаясь нейтрализовать пророчество, но фактически сломала сына.
И муж отчасти прав насчет паранойи, потому что с того момента, как я поняла, что беременна, я знала: что-то не так. Не представляю, как я об этом догадалась, поэтому могу оценить утверждение Уэйда, что каким-то образом я сама все это спровоцировала, по крайней мере, на начальном этапе. Возможно, эта теория могла бы быть верной вплоть до того, как Эдди исполнилось два года и педиатр по развитию произнес: «Расстройство аутистического спектра». Мы еще не понимали, насколько все будет плохо, но, несомненно, диагноз стал явным признаком того, что ситуация вышла из-под моего контроля.
Я не понимаю, как мой блестящий муж, человек с докторской степенью, руководящий целой исследовательской программой, может не понимать, насколько я беспомощна, когда дело доходит до нашего сына. Я марионетка, управляемая медицинскими работниками и терапевтами. Они советуют мне все, что нужно сделать, чтобы общаться с Эдди. Некоторые из этих вещей, такие как AAК на айпаде, помогают мне связаться с ним, но большинство их методов лечения вообще не доходят до него – они просто позволяют нам выжить. Ни одна из этих терапий не сделала его другим – Эдди просто сам по себе другой. Вот где мое мнение и мнение Уэйда расходятся.
Уэйд считает, что все мои усилия помогают избалованному маленькому мальчику, который мог бы быть ближе к обычному, если бы мы просто больше подталкивали его, а не потворствовали. Уэйд разговаривает с Эдди, потому что он не может смириться с тем, что мне очевидно: язык Эдди действительно сильно ограничен. Уэйд рассматривает эхолалию Эдди как игру – способ оскорблять и насмехаться над нами – и доказательство того, что Эдди мог бы использовать вербальный язык для общения, если бы захотел. Не помогает и то, что, когда Эдди видит Уэйда, он часто повторяет: «Не сейчас, Эдисон». Хотя мне странно, почему эта фраза у него сохранилась, ведь Эдди вообще больше не предпринимает особых попыток общаться со отцом.
Уэйд предпочитает забывать, что поначалу вполне поддерживал медицинское вмешательство. Казалось, у него была надежда, что диагноз Эдди автоматически означает, что наш сын станет ученым, и Уэйд вроде бы свыкся со всей этой ситуацией вплоть до того момента, пока психолог не сообщил нам, что IQ Эдди немного ниже среднего, так что он вряд ли обладает какими-либо причудливыми, но гениальными способностями. Мой муж, будучи гением, мог бы смириться с тем, чтобы иметь блестящего, пусть и странного ребенка; у нас уже есть один такой – Келли, и они лучшие друзья. Но с вердиктом «ниже среднего» Уэйд справиться не смог, сам аутизм был той самой соломинкой, которая сломала спину верблюду.
Вот тогда и началась игра в вину – но я не осуждаю Уэйда, потому что я тоже в нее играю. Мой муж и, что более важно, его сперма за эти годы провели очень много времени в окружении интенсивных промышленных химикатов, и он не раз подвергался воздействию радиации на работе. И – о, небеса! – предоставленный самому себе, Уэйд ужасно питается. Мы обвиняем друг друга в проблемах Эдди – единственная разница в том, что у Уэйда иногда хватает смелости высказать свои мысли по этому поводу вслух. Может быть, в этом он лучше меня, потому что, по крайней мере, он честен. Я ношу свою обиду на Уэйда, как жернова на шее, и порой осознаю, что рано или поздно что-то сломается.
Он прибывает через двадцать две минуты после нашего разговора, и как я и ожидала, он измотан. Уэйд ходит на работу в костюме, потому что сейчас он исполнительный менеджер. Когда он утром выходит из дома, его галстук всегда впечатляюще прямой. В данную минуту он находится под несколько сумасшедшим углом, а светлые волосы мужа торчат во все