Стрельба вражеских лучников тоже не проходит для копейного строя без потерь. То один то другой дружинник падает, выронив оружие, однако его место мгновенно занимает товарищ и со стороны кажется, что на тебя наступает несокрушимая железная стена.

Двадцать шагов до противника. Берсонзонские лучники уже тоже спрятались за спины своей пехоты, демонстрируя разумное нежелание быть насаженным на копье, подобно бабочке на булавку энтомолога.

— Стой! На колено. — Строй копейщиков слитно падает вниз, давая изготовившимся к стрельбе арбалетчикам дать слитный залп с убийственной дистанции. Стрельба с такого расстояния гораздо более эффективна, стрелки уже могут не только запускать болты куда-то в сторону противника, но и выцеливать уязвимые места, что дает совершено иной результат. По первой линии горожан как будто косой прошлись, убитых не много, зато огромное количество раненных в слабо защищенные ноги и руки.

Сразу за арбалетчиками свое слово сказали маги, пустив во врага несколько не слишком убойных — недоросли еще до таких — но вполне себе действенных заклинаний. Несколько вспышек и к крикам раненных добавляются стоны обожжённых. Особенно выделяется место, куда направил свою магию Ариен. Возможности подготовить что-то действительно впечатляющее у него на этот раз не было, однако и не слишком сложная огненная волна махом вывела из строя полтора десятка человек, образовав в линии берсонзонцев изрядную брешь.

В какой-то момент командующие горожан видимо поняли, что что-то пошло не так. Лучники на стенах замка молчали, магического удара, который по заверениям мастера Вирмоса должен был уполовинить вражеское войско, тоже было не видно, а вот от вражеской стрельбы страдала на полную. Совещаться времени не было — нужно было что-то срочно менять, — поэтому была отдана максимально простая и разумная в такой ситуации команда: «Вперед!». Пехота горожан в едином порыве бросилась на противника ища в рукопашной схватке возможность наконец пустить кровь дружинникам барона Серов. Тем более, что с последними подкреплениями — за два дня до описываемых событий к армии присоединилась дружина барона Вальдир, который привел девять десятков не плохо снаряжённой пехоты — горожане по численности пехоты сравнялись с дружиной Александра, а по коннице и вовсе превосходили ее в два раза.

Несколько секунд и две человеческие волны сомкнулись с криком, руганью, лязгом металла и глухими ударами оружия по деревянным щитам. Сразу обозначилось преимущество дружинников барона, вооруженных копьями, которые позволяли держать горожан на расстоянии двух-трех шагов. Берсонзонцы же вооруженные в массе своей стандартной парой меч — булава или топор — шит, оказались в достаточно неудобном положении. Тем более, что щиты у них были все больше прямоугольные, римского типа, с которыми между частоколом копий прибираться было не слишком удобно. Бросить же щит в такой ситуации и вовсе означало верную смерть.

Все это видели, и командующие берсонзоцами советники и соответственно приняли единственное разумное в такой ситуации решение: бросить на стол свой козырь в виде двух сотен тяжелой конницы которая должна была ударить по правому флангу увязшей в бою фаланги, опрокинуть ненавистный пехотный строй и растоптать стрелков и магов.

На перерез вражеским конным сотня бросился барон Терс со своими подопечными, спасая таким образом пехоту и ставя себя в заведомо более слабое положение. Впрочем, тут нужно сказать, что Александров за два года все же стал каким-никаким, а промышленным центром, соответственно в отличие от баронов, которые экипировали своих дружинников как Бог на душу положит, Серов стремился к единообразию и унификации. Поэтому вся конная сотня имела стандартное, достаточно неплохое по местным меркам снаряжение. Кольчуга с нашитыми на груди пластинами, зарытый шлем, наручи, латные варежки. Конечно, не кованная конница конца земного 15 века, зашитая в металл до самого кончика носа, но и бедной эту броню тоже язык не поворачивался назвать.

У баронов имущественное расслоение проявлялось гораздо жестче. Сами владетели, их рыцари и прочие ближники могли иметь действительно дорогое оружие и доспехи, магические амулеты, лучших коней. Прочие же 80 процентов дружины в этом плане смотрелись не столь эффектно. Некоторые обходились кожанками с нашитыми пластинами, некоторые вообще — стеганками на конском волосе. Шлемы чаще всего — обычные шишаки без защиты лица, а про всякие изыски типа латных перчаток или сапог и говорить не приходится. Лошади опять же на столь быстрые и выносливые.

— Ариен, — поймал Элей мага за плечо года тот выцеливал очередную жертву для своих огнешаров, — бери всех своих учеников и беги на правый фланг. Нужно помочь коннице во что бы то не стало, тут мы держимся нормально проблем вроде нет. Если нашу кавалерию там разобьют и зайдут в тыл копейщикам, будет плохо. Затопчут.

— Хорошо, — кивнул огневик и быстро собрав вокруг себя еще способных колдовать магов, таких оказалось всего трое, рванул в указанном направлении.

Туда же Элей направил и половину стрелков в качестве последнего заслона. Если конница не удержит своих визави, стрелки должны будут выиграть время на перегруппировку и отход.

Барон Терс не слишком любил сражения, хотя за свою жизнь поучаствовал не в одной военной кампании. К боевым действиям он подходил максимально утилитарно, как к не слишком приятной необходимости. Возможно, тут на него отложили отпечаток годы наёмничества, когда он по молодости уехал из отчего дома в поисках приключений на пятую точку. Реальность со всей ее кровью, грязью, болезнями и смертями быстро выбила из юноши весь военный романтизм, оставив в итоге лишь цинизм, прагматизм, здоровый эгоизм и пачку других «-измов». Не зря же говорят, что неофициальный девиз наемников: «Дай Бог сто лет войны и ни одного сражения». Общий образ мыслей тут прослеживается как нельзя лучше. С другой стороны и от драки барон тоже никогда не бегал, и при необходимости не раздумывая обнажал меч.

Вот и сейчас барон, получив приказ остановить атаку вражеской конницы, не сомневался ни секунду, пустив свою конную сотню вперед в лобовую атаку. Конечно, двукратное преимущество горожан в численности ставило его в достаточно сложное положение, однако если посмотреть глубже все было не столь плачевно.

Во-первых, конница баронства Серов очень много тренировалась действовать как единое целое, в отличии от вражеского отряда, составленного из четырех неравных частей. Соответственно и порядка тут было гораздо больше. Даже сейчас, когда две конные лавы приближались друг к другу, было заметно, что конница баронства скачет плотным кулаком, выставив на острие самых тяжеловооруженных бойцов, а сводный отряд горожан моментально распался на четыре неравные части даже визуально действующие как бы отдельно друг от друга.

Во-вторых, это горожанам нужно было прорываться вперед, и соответственно любое промедление работало на руку армии баронства, что вынуждало берсонзонцев — вернее их по большей части их союзников — действовать более авантюрно, давая противнику дополнительные шансы.

Два конных отряда стремительно сближались, пустив лошадей в карьер. Когда до противника оставалось каких-то тридцать сорок шагов, копья опустились горизонтально, выцеливая уязвимые места и готовясь к горячей встрече.