– Лиди, ты где? – зовет Саттон, а его голос звучит то тише, то громче из-за колебания качелей.

– Здесь я, идиот!

Он тянет руки, чтобы схватить ее в темноте, а она отпрыгивает с веселым смехом. Качели снова подлетают к моему укрытию, и я успеваю уловить запах кокосового шампуня от его волос. Что вам нужно знать о Саттоне? Он носит локоны. Нет, не просто красивые кудри. Именно локоны, как в рекламе шампуня, и прекрасно это осознает. Они развеваются на ветру, и поэтому Саттон всегда старается идти так, чтобы ему навстречу дул ветер. А если ветра нет, он сам его организовывает – как сейчас, например.

– Саттон, – окликает его Лидия, но он не отзывается. – Саттон, – повторяет она громче, и он резко тормозит качели ногами.

– Здесь кто-то есть, – шепчет Лидия.

Я замираю. Что делать – убежать или выйти самой? Даже не знаю, что хуже. Только вот Лидия кивает головой совсем в другом направлении. И я замечаю его – еще одного человека в тени деревьев. Он выше других – ну или только Саттон может померяться с ним ростом. С рюкзаком. Перебираю варианты: автостопщик, наркоторговец, сбежавший из дома подросток. Серийный убийца. Просто убийца.

Вместо того чтобы притихнуть, Саттон начинает орать.

– Эй, кто там идет?! – голосит он, как будто его вообще ничего не волнует. Как будто у пришлого не может оказаться ножа или огнестрельного оружия.

Всего шесть месяцев прошло. Шесть месяцев, а все вновь уверовали в собственную неуязвимость. Уверовали, что источник зла за решеткой и исчез из этого мира. Они снова считают, что Вселенная вращается вокруг них, что они сами пишут свою судьбу.

Да этот Саттон Таннер – козлина. «Эй, кто там идет?!» Орет, как актеришка из шекспировской пьесы, где он играет главного героя.

Я поднимаю руку.

– Это ты, Саттон? – спрашиваю я, хотя уверен в ответе.

Мы учимся в разных школах, но каждую зиму пересекаемся в зимнем бейсбольном лагере на три округа, так что наше поверхностное знакомство длится не первый год. Саттон умеет расположить к себе и поднять людям настроение, если погода дрянь или игра не ладится. Вот только меня не покидает ощущение, что все это напускное, а настоящего Саттона мы знать не знаем. Зато он легок на подъем – в этом ему не откажешь.

– О, привет! Ты ж Нолан, да? – Он улыбается, и зубы отсвечивают белым в лунном свете.

– Ага, – отвечаю я, не зная, что еще сказать. Вдруг он спросит, что я здесь делаю посреди ночи? Но он не спрашивает.

– Добро пожаловать! – И Саттон разводит руками, будто поляна принадлежит ему.

Не понимаю, в чем кайф сидеть душной летней ночью в парке, пить пиво и кормить комаров. Хоть бы фантазию включили! Забрались бы к кому-нибудь в дом или в подвал, нашли помещение с кондиционером или, на худой конец, вентилятором. С холодильником. Неужели это все, на что способны подростки?..

Саттон спрыгивает с качелей и подходит ближе, парочка следует за ним. Парень, худой и смуглый, глядит исподлобья. Возможно, он специально напустил на себя такой вид. Девчонки в школе говорят, что серьезные задумчивые юноши сейчас в моде. И девушка, темнокожая, с длинными черными волосами, каждые несколько шагов останавливается и оглядывается.

Саттон быстро знакомит нас:

– Марко и Лиди.

– Ли-ди-я, – поправляет девушка, произнося свое имя по слогам. Она смотрит мне прямо в глаза, и даже в темноте видно, что она красивая.

Саттон расплывается в улыбке.

– О да, ты можешь называть ее Лиди, только если ты…

Она замахивается, чтобы дать ему подзатыльник, но он ловит ее за запястье и ржет.

– Ну ты клоун! – возмущается она и тоже смеется.

Не понимаю. На самом деле не понимаю. Саттон Таннер – козлина, а она этого не замечает. Пора убираться.

– Пиво будешь? – спрашивает Саттон, запуская руку в рюкзак. Судя по тому, как нетвердо он стоит на ногах, банка пива рванет, если именно он нес сюда рюкзак.

– Да нет, спасибо. Я…

Что я? Я тут брожу по парку, пытаясь понять, как число пи связано с исчезновением моего брата. Ищу паранормальные явления, а для них тут самое место. Не могу же я так ответить? А эти трое так и смотрят на меня.

Из темноты доносится треск ветки. Лидия аж подпрыгивает на месте и в ужасе вертит головой.

– Вы слышали? – спрашивает она дрожащим голосом.

– Крошка, успокойся! – говорит ей Саттон.

Марко через плечо вглядывается в парк.

– Да она после сегодняшнего еще не отошла.

– А что случилось-то? – спрашивает Саттон, глядя то на Лидию, то на Марко. Сразу видно: не любит узнавать новости последним.

Лидия пожимает плечами.

– Кеннеди случилась. Позвала меня помочь, а потом бросила.

– Она оставила тебя в своем доме? – уточняет Саттон, и его аж передергивает.

– Нет, в сарае.

– Вообще без разницы…

– Вот именно. Я там была и… вдруг что-то услышала. Да я уверена, что она и не уходила! Хотя она говорит, что была в полиции, на встрече с прокурором, что ли. И пропуск мне показала, и все дела.

Саттон хмурится.

– А зачем ты вообще пошла к Кеннеди домой?

– Я слышал звук сейчас, – вмешиваюсь в разговор.

Саттон и Лидия смотрят на меня с удивлением, точно успели забыть о моем существовании. О том, что полминуты назад звали меня присоединиться, знакомились, предлагали пиво.

– Саттон, давай уйдем отсюда, – просит Лидия, дергая его за рукав.

Он перестает улыбаться, пожимает плечами.

– Ну хорошо.

Я начинаю думать, что не такой уж он и козлина. Но Саттон – раз – и обесценивает все.

– Видишь, дружище, девушка всегда должна получать что хочет! – говорит он мне с ухмылкой.

Все-таки козлина. Лидия тыкает в него локтем, когда он проходит мимо, и устремляется следом. А за ними – Марко. Они выходят на тропинку и валят из парка. И им даже не интересно, что я здесь делал посреди ночи. Но мне же и легче. Я жду, пока их голоса окончательно смолкнут. Сижу один в темноте, закрыв глаза, и чувствую, как воспоминанием бьется в ладони сигнал. Представляю окружность и себя в самом ее центре.

А затем пытаюсь услышать брата. Воспринять его послание, в чем бы оно ни заключалось. Вспоминаю, как он выглядел во время моего бреда, как двигались его губы, складываясь в слова: «Помогите нам. Прошу».

Через минуту вокруг устанавливается абсолютная тишина, каждый звук звучит лишь там, где ему положено. И вдруг я ощущаю… Здесь есть еще что-то. Кто-то. Открываю глаза.

Голоса смолкают вдалеке, но я остаюсь на месте. Поначалу меня тянуло к этим троим, словно магнитом. Я почти видела тень прошлой себя, вечно идущей следом. Дыру, оставшуюся позади. Но чем дальше они уходили, тем меньше я ощущала потребность быть с ними.