Дверь лифта открывается в больничный вестибюль, и я прохожу мимо двух мужчин в дешевых костюмах и мокрых плащах. Они похожи на копов, и когда наши взгляды встречаются, я ловлю себя на мысли, что эти двое, возможно, приехали за мной.

Кабина уносит их вверх, а я миную зону ожидания и направляюсь к автоматической двери. Поскольку я находился в неохраняемом отделении, выбраться из больницы оказалось намного легче, чем представлялось. Я просто оделся, подождал, пока опустеет коридор, и прошествовал мимо медсестринского поста, не обратив на себя ни малейшего внимания.

Внутренне сжавшись, приближаюсь к выходу. Жду, что вот сейчас зазвенит сигнализация, меня окликнут по имени и охранники устремятся ко мне через вестибюль.

За дверью – дождь. Время, похоже, ближе к вечеру. В пользу этого говорит и обилие машин, обычное для окончания рабочего дня – часов примерно для шести.

Я сбегаю по ступенькам, выскакиваю на тротуар и торопливо шагаю до следующего квартала. Оглядываюсь через плечо. Никто за мной не гонится, никто не преследует. По крайней мере, насколько я могу судить.

Вокруг море зонтиков.

Одежда начинает промокать.

Куда я иду? Не знаю.

Заметив какой-то банк, я схожу с тротуара и становлюсь под козырек над входом. Прислонившись к каменной колонне, наблюдаю за проходящими мимо людьми. Дождь монотонно бьет по мостовой.

Из кармана слаксов достаю зажим с деньгами. Ночная поездка на такси нанесла серьезный удар по моим скудным финансам. Наличность сократилась до ста восьмидесяти двух долларов, а мои кредитные карты бесполезны.

О возвращении домой не может быть и речи, но в нашем районе, всего в паре кварталов от моего особняка, есть дешевый отель, комната в котором, судя по его убогому виду, мне по карману.

Снова иду под дождем.

Темнеет с каждой минутой.

И холодает.

Ни пальто, ни куртки у меня нет, и уже через два квартала я мокрый насквозь.

* * *

Отель «Дейз инн» занимает здание напротив бара «Виллидж тэп».

Только вот не все так просто. Тент совсем другого цвета, да и весь фасад выглядит непривычно – шикарнее и дороже. Здесь определенно какие-то роскошные апартаменты. Мало того, у входа стоит под зонтиком швейцар. Рядом с ним женщина в черном тренче, для которой он пытается остановить такси.

А на той ли я улице?

Бросаю взгляд на корнер-бар.

В витрине должна мигать неоновая вывеска «ВИЛЛИДЖ ТЭП», но вместо нее я вижу крепкую деревянную панель с латунными буквами, прикрепленную к штанге, раскачивающейся над входом и поскрипывающей на ветру.

Я иду дальше, быстрее и быстрее. Дождь бьет в глаза.

Иду мимо шумных закусочных.

Мимо ресторанов, готовящихся встретить вечерний наплыв посетителей – сияют бокалы, приборы аккуратно разложены на белых льняных скатертях, официанты запоминают меню.

В незнакомой кофейне гремит, усердно перемалывая свежие зерна, эспрессо-машина.

Наше с Дэниелой любимое итальянское заведение выглядит именно так, как и должно, напоминая, что я не ел почти двадцать четыре часа.

Но я не останавливаюсь. Я иду и иду.

Пока не промокаю до нитки.

Пока меня не начинает трясти от холода.

Пока сумерки не спускаются на город и я не оказываюсь перед трехэтажным отелем с решетками на окнах и бьющей в глаза огромной вывеской над входом:

Не обветшалый и не грязный в прямом смысле слова. Просто забытый. Переживший свои лучшие времена. Такой осталась в моей памяти гостиная в фермерском доме прадедушки в Айове. Старая, отслужившая свое мебель в этом отеле выглядит так, словно стоит там тысячу лет, застывшая во времени, не замечающая, что остальной мир ушел вперед. В воздухе висит запах плесени, а спрятанная аудиосистема ненавязчиво играет джаз. Что-то из 1940-х.

Старичок в смокинге, занимающий место в каморке портье, и глазом не ведет, увидев перед собой промокшего насквозь человека. Просто берет 95 долларов сырой наличности и подает мне ключ от комнаты на третьем этаже.

Лифт страдает судорогами, и пока он ползет вверх, кряхтя, со всей грацией карабкающегося по ступенькам толстяка, я рассматриваю свои искаженные черты в бронзовых дверях кабинки. Свою комнату обнаруживаю, пройдя до середины тускло освещенного коридора, и еще с минуту сражаюсь с допотопным замком.

Номер, мягко говоря, скромный. Одноместная кровать с шаткой металлической рамой и комковатым матрасом. Ванная размером с кладовую. Комод. Ламповый телевизор. И стул возле окна, за которым что-то светится по другую сторону стекла.

Я обхожу кровать, задергиваю штору и выглядываю на улицу. Прямо передо мной верхний край вывески. Я даже вижу, как дождь падает сквозь зеленый неоновый свет.

Внизу, на тротуаре, замечаю прислонившегося к фонарному столбу мужчину. Дымок клубится под дождем, сигарета вспыхивает и гаснет в темном пятне под шляпой.

Кого он ждет? Меня?

Может, это паранойя, но я все же подхожу к двери. Проверяю задвижку и вешаю цепочку. Сбрасываю туфли, раздеваюсь и вытираюсь досуха единственным обнаруженным в ванной полотенцем.

Самое лучшее в номере – старинная чугунная батарея под окном. Включаю ее на полную и подставляю руки под ее теплое дыхание.

Вешаю мокрую одежду на спинку стула и подвигаю его поближе к батарее.

В ящике прикроватного столика нахожу гидеоновскую Библию и растрепанный телефонный справочник Чикаго.

Растянувшись на скрипучей кровати, пролистываю справочник до буквы «Д» и ищу свою фамилию.

Нахожу быстро.

Джейсон Э. Дессен.

Адрес правильный.

Номер телефона правильный.

Телефон стоит тут же, на столике. Снимаю трубку и набираю номер. После четвертого гудка слышу мой собственный голос: «Привет, вы дозвонились до Джейсона, хотя и не вполне, потому что меня здесь нет и ответить вам я не могу. Это запись. Что делать, вы знаете».

Я кладу трубку, не дождавшись сигнала.

Запись в голосовой почте не та, что у нас дома.

Безумие наступает снова, грозя скрутить меня в позу зародыша и расколоть на миллион кусочков.

Но я отгоняю его, повторяя свое новое заклинание.

Я не имею права считать себя сумасшедшим.

Я должен решить эту проблему.

Экспериментальная физика – да что там, вся наука! – тем и занимается, что решает проблемы. Вот только все сразу решить невозможно. Нужно выбрать самую важную. Определить главную цель. Но столкнувшись с громадьем проблем, теряешь концентрацию.

Вот почему начинать следует с малого. Заняться решением посильных задач. Создать своего рода плацдарм. И после того, как ты возьмешься за работу, главный вопрос понемногу начнет проясняться. Так бывает, когда для того, чтобы охватить весь фотомонтаж и воспринять образ в целом, нужно отступить, отойти на несколько шагов.