мощи военных формирований. Несмотря на относительно небольшое число воинов каждого племени, вместе они составляли значительную силу, с которой нелегко было справиться. Во всяком случае, мохэ безбоязненно и непрерывно тревожили отчаянными набегами границы такого могущественного государства, как Когурё. Удаль и храбрость конницы мохэ славились на востоке Азии. Во время игр, охоты и празднеств оттачивали они свое мастерство. По записям в "Бэй щи" и "Суй ши", сильное впечатление произвел в 581 г. на императора Вэнь-ди танец послов мохэ на пире, данном при дворе в их честь. Пляска представляла собой настолько живую и правдоподобную имитацию сражения, что пораженный и не сумевший скрыть тревоги Вэнь-ди сказал своим приближенным: "Между Небом и Землею есть же такие существа, которые только и думают о войне! Что может быть выше этого?" Единственная мысль успокоила потрясенного императора при оценке воинственного танца: мохэские племена "очень удалены от Срединного государства", и "лишь племена сумо и байшань близки".

Племена мохэ, если верить сообщениям "Синьтан шу" и "Тунхуэйяо", заселяли не только бассейн р. Сунгари и долину среднего Амура. От устья р. Уссури, своего рода центра хэйшуй мохэ, далее на восток по р. Амур начинались земли сымо мохэ. В десяти днях пути от них по той же реке располагались владения цзюньли мохэ, а еще в десяти днях плавания жили кушо или цзюйшо мохэ. Те же 10 дней на юго-восток — и можно было попасть к моицзе мохэ. Приблизительная разметка пути вниз по Амуру от устья р. Уссури показывает, что сымо мохэ обитали, очевидно, где-то в районе оз. Болень и р. Горин, то есть вблизи современного г. Комсомольск-на-Амуре; цзюньли мохэ — около г. Мариинска; кушо мохэ — в устье р. Амур и на о-ве Сахалин; моицзе мохэ (очевидно, те же айны) — на о-ве Хоккайдо. По-видимому, прав Вада Сэй, который, исходя из современных названий племен, а также картины расселения народов нижнего Амура в сравнительно недалеком прошлом, как она представлялась по результатам исследований Л. Шренка, сопоставил названия сымо с тунгусскими племенами самаиров, цзюньли — с гилеми (или гиляками) эпохи Золотой империи чжурчжэней и Юань монголов, то есть с гиляками, а кушо и моицзе — с куй и, следовательно, с айнами[44]. Если сымо и цзюньли можно сравнить с людьми, "одетыми в рыбью кожу" времен сушеней, как они описывались на рубеже начала эры в "Шаньхайцзине", то кушо и моицзе как раз и займут место загадочного "волосатого народа", который, согласно тому же источнику, обитал на крайних северо-восточных границах Приморья.

Таким образом, налицо значительное расширение и уточнение представлений о расселении племен бассейна нижнего Амура, хотя сравнительно подробное описание их жизни, быта и культуры относится к значительно более позднему времени, далеко выходящему за хронологические рамки очерка, почему эти интереснейшие факты приводятся здесь. Что касается земель, расположенных к северу и северо-востоку от устья р. Амур и о-ва Сахалин, то, согласно "Синьтан шу", а также главе 347 "Вэньсянь тункао" и главе 200 "Тундань", за пределами Северного моря (Охотского?), в 15 днях пути на корабле на север от территории расселения моше мохэ и северо-восток от хэйшуй мохэ жил народ люгуй. Судя по описанию их страны (земля окружена с трех сторон морем, живут на островах), речь идет о п-ве Камчатка и прилегающих к ней Курильских островах и, следовательно, о населяющих огромный полуостров камчадалах. Мохэ знали также о еще более далеком народе, который расселялся в стране, "протянувшейся бесконечно" на север: путешествуя в течение месяца в том направлении, можно было достичь земель народа ечаго. Предполагалось, что люди тех мест ходят с кабаньими клыками и пожирают друг друга. По-видимому, такие известия относятся к корякам или чукчам, которые в более поздние времена расселялись на крайнем северо-востоке Азии.

Таким образом, в V — VII вв. сведения о народах Дальнего Востока ограничивались фактами из жизни племен, расселявшихся вдоль главного речного пути района, то есть долины р. Сунгари, а также р. Амур и далее по морскому пути, связывавшему Амур с Сахалином, Хоккайдо, Курильскими островами, Чукоткой и Камчаткой. Труднодоступные горные и болотистые районы, расположенные к востоку от р. Сунгари (в том числе Приморье) оставались белым пятном на географической и этнической карте Дальнего Востока, поскольку никто из путешественников не рисковал проникать туда. Этническая принадлежность племен, проживавших вдоль рек Сунгари и Амура, представлялась весьма туманно для тех, кто собирал и включал в хроники известия о них. В самом деле, учитывая одинаковые окончания мохэ в названиях племен от истоков р. Сунгари и до о-ва Хоккайдо, можно подумать, что все они родственны. Однако ясно, что если еще можно говорить о каких-то родственных взаимоотношениях мохэ Сунгари и хэйшуй мохэ (гольды или нанайцы) среднего Амура с тунгусоязычными сымо мохэ, то палеоазиатов цзюнли мохэ, цюйшо мохэ и моицзе мохэ (т.е. гиляков и айнов) нельзя присоединять к группе семи племен мохэ Маньчжурии и Приамурья. Они отличались друг от друга по языку и антропологическим характеристикам, хотя сведений об этом в источниках нет, а сказанное можно подтвердить лишь ретроспективными аналогиями. В данном случае слово "мохэ" не отражает факт этнического родства, а подчеркивает природно-географические особенности мест обитания племен, то есть расселения их вдоль долин крупных рек, в районах, изобилующих водой. Недаром лингвисты слово "мохэ" связывают с тунгусо-маньчжурским "поречане", "жители рек". Вместе с тем, нет никаких оснований сомневаться в этническом и языковом родстве тунгусо-маньчжурских племен, начиная от лимо мохэ верховьев р. Сунгари и кончая хаоши и хэйшуй мохэ ее низовьев, а также среднего Амура.

Картины быта и жизни уцзи мохэ, как они представлены в источниках, во многом напоминают сведения об илоу-сушень. В частности, особо важно подчеркнуть, что язык уцзи-мохэ характеризуется в "Вэй шу" по-прежнему, как "уникальный" среди языков восточных иноземцев, принадлежащих, главным образом, к группе древнекорейских племен. Ранее сделанный вывод о том, что обитатели бассейна р. Сунгари говорили на языке тунгусо-маньчжурской группы народов, подтверждается именем посла уцзи — Иличжи, посетившего двор императора Северной Вэй Сяо Вэнь-ди. Иличжи, как справедливо отметил Вада Сэй, представляет собой китайскую транскрипцию маньчжурского слова "элцинь" — "посол". Следовательно, уцзи-мохэ, как и ранее сушени илоу, говорили на одном из древних вариантов тунгусо-маньчжурского языка.

Особого внимания, разумеется, заслуживают новые сведения, которые расширяют представления о коренных обитателях внутриконтинентальных областей Дальнего Востока. Согласно "Вэй ши", "Тан шу" и "Цзютан шу", уцзи и мохэ не умели строить наземных домов, а на прибрежных возвышенных местах речек или на склоне горы сооружали жилища полуподземного типа, то