По другой стороне улицы протопал строевым шагом патруль — два солдата и фельдфебель в пятнистых куртках и штанах, с автоматами, фонариками и бляхами полевой жандармерии на груди. Они тоже не обратили на меня никакого внимания, видимо, я все-таки вписывался в окружающий пейзаж… Улица вывела меня на площадь, посреди которой на небольшом газончике стоял бронзовый фюрер в натуральную величину. На площадь выходило облицованное черным гранитом крупное здание с издали заметной вывеской при входе.

«КОМЕНДАНТСКОЕ УПРАВЛЕНИЕ ОСТРОВНОГО ГЕНЕРАЛ-ГУБЕРНАТОРСТВА КОМЕНДАТУРА № 1236».

Так вот, значит, как теперь именуются Британские острова… У здания стояла масса всякой самодвижущейся техники — среди мотоциклов и «Кюбельвагенов» выделялись легкий танк, два бронетранспортера и бронеавтомобиль с рамочной антенной мощной радиостанции. Кругом ходили, бегали и просто стояли военные. Я поспешил миновать площадь и свернул налево. «Гитлерштрассе», — прочитал я на первом доме. Удивительно бредово все-таки. Между тем по сторонам стали попадаться свежие руины и обширные воронки, наскоро засыпанные землей и битым кирпичом. В стороне за домами виднелись деревья парка, а под деревьями — камуфлированные пузатые резервуары какого-то склада ГСМ. Вокруг из бетонированных капониров торчало множество стволов зениток различных калибров и даже, к моему изумлению, серебристые сигары с растопыренными стабилизаторами — явные зенитные ракеты! Арийская научная мысль, как видно, не дремала…

Я устало добрел до перекрестка и получил очередной шок: по улице мимо меня катился немецкий открытый штабной вездеход серо-зеленого цвета. На правом крыле машины трепыхался красный флажок с серпом и молотом, а внутри сидела сюрреалистическая компания из двух советских летчиков в парадной форме довоенного образца. Голубые петлицы с «птичками», шпалы и кубари (один из летчиков — майор, второй — старший лейтенант), синие кителя и фуражки с крылышками и звездами. У майора на груди я рассмотрел орден Ленина и медаль «XX лет РККА», а у старлея — медаль «За отвагу»… Вел машину старшина (четыре треугольника на голубых петлицах) в синей пилотке и полевой зеленой гимнастерке… За вездеходом ехал грузовой «Опель» с кунгом вместо кузова, и у него за баранкой тоже сидел некто со звездой на пилотке… Если на дворе 1944-й, то где, черт возьми, погоны? Они же год как появились! Вот бред так бред! А если они воюют под красным флагом — то за кого? Это я вообще не понимаю, ведь нет же здесь Восточного фронта, нет — и все!

От тягостных мыслей меня оторвал разговор двух проходящих мимо немецких офицеров. «Синхронный переводчик» в голове опять заработал:

— Что это повадились и днем и ночью через город технику гонять?

— Говорят, готовятся к чему-то серьезному. По всему побережью облавы и боевая готовность.

— Выходит, десанта ждут?

— Ну, это как раз навряд ли…

И они прошли мимо, не обращая внимания, что в этих самых машинах через город катят явные русские. Выходит, это здесь банальное зрелище? Мимо проехал очередной мотоцикл с коляской, в очередной раз окатив меня грязью. Как же мне все это надоело! И устал чертовски — столько уже километров отмахал.

В этот момент в воздухе послышалось отдаленное, как принято выражаться в подобных случаях, басовитое гудение, постепенно переходящее в свист. Я заскочил в подворотню и уставился вверх. И вновь испытал шок.

Высоко в сумрачном небе над городом летели два… птеродактиля — вот, наверное, правильное определение… Точнее, пара самолетов типа «летающее крыло». Нечто подобное изобретал в те самые времена нацистский новатор от авиации Липпиш. Только эти самолеты были огромными, в размахе явно больше Ту-16, и за каждым тянулось штук по восемь следов дыма от выхлопов. На крыльях снизу четко различались кресты и какие-то цветные полосы. Буквально через пару минут неизвестные мне реактивные чудовища растаяли на горизонте, а я все стоял и смотрел им вслед. Далеко у них тут зашла арийская наука, ох далеко… Интересно, куда же они, такие большие, летают? На Нью-Йорк? В этот момент в подворотню заскочил запыхавшийся молодой унтер-офицер вермахта в какой-то странной форме — китель с множеством карманов и свободные брюки из желто-зелено-коричневой камуфляжной ткани плюс пробковый шлем с таким же чехлом. На груди у него была странная металлическая эмблема — змеюка обвивает свастику, а на рукаве — красно-черная ленточка с золотыми буквами готическим шрифтом «AMASONIAN KORPS». Судя по новенькой пистолетной кобуре на поясе и отсутствию иного снаряжения, зольдатик был в отпуску или в увольнении. Немец, сдвинув пробковый шлем на затылок, некоторое время шумно отдыхивался (бежал он от кого-то, что ли?), потом вытер вспотевший лоб и спросил:

— Закурить не найдется?

Вот теперь я действительно влип: из всех немецких словосочетаний отчетливо вспоминались только «дружба — фройндшафт», «хенде хох» и «Гитлер капут». Если даже отвечать односложно — нету, мол, то как это правильно сказать: «найн» или «нихт»? И как прикажете вести светскую беседу дальше? Но «синхронный переводчик» в голове не подвел, и губы сами собой выдали какую-то немецкую фразу. Она, видимо, не вполне удовлетворила собеседника, но что тут сделаешь — нету у меня махорки, не снабдили… Сам я стоял, совершенно обалдевший от неожиданно открывшихся лингвистических способностей. Мой нездешний потерянный вид, похоже, не остался незамеченным, и унтер истолковал это по-своему:

— Что, цирк приехал? Или ты, парень, неделю в канаве ночевал? Или, может, ты от кого-то бежишь, а, нютцигер юде?

Хамила эта сволочь фашистская, ох хамила…

— Сам ты нютцигер юде, — ответил я с достоинством. — А я скорее руссише швайне…

Ощущение было совершенно диким: я мысленно произносил слова по-русски, а изо рта тем временем сыпалась иностранщина. Челюсти, губы и язык шевелились совершенно независимо от моей воли. Спасибо, что хоть смысл вроде бы оставался прежним. Но что же дальше-то будет? Немец после моих слов издал угрожающе-хрюкающий горловой звук, но больше ничего не успел сказать — у меня рука от длительных упражнений с танковым железом тяжелая, тут мне и нож не нужен… От резкого удара моего кулака в подбородок фриц шарахнулся шлемом о кирпичную стену, в шее у него что-то хрустнуло, и он мягко сполз к моим ногам. Продолжая действовать практически в автоматическом режиме, мое тело подхватило его под руки и поволокло в ближайший подъезд. Там контроль над движениями вернулся ко мне, и я ошалело склонился над лежащим. Он был жив, но в глухом нокауте… Капут матка-сальо-курка-яйка… Дальнейшие действия представлялись очевидными: я начал стаскивать с него форму. В гражданке долго не проходишь, а сколько мне здесь еще торчать — одному Аллаху известно. К тому же меня перестало мутить, и в душе начал просыпаться азарт тайного агента, лезущего по канализационной трубе во вражеский штаб… Немец был один — значит, его не хватятся, по крайней мере, несколько часов, да и искать в городе, судя по всему, подвергаемом регулярным массированным бомбежкам, будут без особого энтузиазма. Обобрав бедолагу до нитки, я напялил мундир поверх моего трико, затянул ремень на последнюю дырку. Свою штормовку и свитер я засунул в рюкзак. Затем проверил пистолет в кобуре и сразу почувствовал себя человеком. А точнее, человеком вооруженным, что звучит гордо само по себе. Хотя, конечно, ничего особенного, нормальный «парабеллум» Борхарта и Люггера, только и всего. Я такие раньше в руках не держал, но как заряжать и куда нажимать для стрельбы, я в конце концов сообразил, а большего пока и не требовалось. Натянув пропахший потом пробковый шлем и утвердив рюкзак за спиной, я окончательно почувствовал себя крутым воякой и приступил к рассмотрению документов, извлеченных из карманов у немца-перца-колбасы. Удостоверение личности отбросил сразу — раздетый немец ничем меня не напоминал и при проверке фокус бы не прошел. А вот вложенное в солдатскую книжку командировочное предписание было куда интереснее. Из него явствовало, что старший унтер-офицер Ганс Дитрих Халлер после тяжелого ранения на Африканском фронте и благополучного излечения следует в распоряжение штаба 12-й легкой пехотной дивизии особого корпуса «А» (он же, надо полагать, и есть «Амазонский корпус»). Маршрут движения: Варшау — Берлин — Дьеп — Лондон — Плимут — Джорджтаун (ни фига себе — это уже Южная Америка!). Предписание было без фотографии, и я сунул его в наружный карман, сойдет для патрулей…