– Ты ведь именно поэтому так вежлив и услужлив со мной, да? – настойчиво продолжала Кэрри. – И Барни тоже. Я, правда, почувствовала, что он беспокоится о нас, и не просто потому, что у меня потеря памяти.

Она не слышала, как вздохнул Макс и заглушил мотор, зато заметила, как поднялась и опустилась его грудь, от этого ей стало еще грустнее.

– Сейчас не время для обсуждений, Кэрри. Тебе предстоит познакомиться с отцом еще раз.

Ну, что же, вполне разумная причина. Кэрри была уверена, что встреча с мистическим отцом, по идее, должна занимать ее больше, однако почему-то Дуг Петерсон по-прежнему оставался величиной неизвестной, смутной возможностью, не более того. Гораздо больше заботило и отвлекало от других эмоций состояние ее брака.

С тех пор, как впервые увидела Макса в больничной палате, она почувствовала к нему сильное притяжение, и с тех пор поняла, что он нравится ей по-настоящему, и знала, что она ему тоже нравится. Это было видно по тому, как он смотрит на нее, заботится о ней так, будто любит ее.

С каждой минутой, проведенной с ним, ее чувства становились все глубже и глубже. Вполне вероятно, она снова влюбилась в него. В очередной раз.

Если между ними и возникли проблемы, то она очень хотела бы знать, какие именно.

– Могу поспорить, мой отец в курсе нашей ситуации, – предположила Кэрри. – То есть ты, мой отец, его жена – вы знаете обо всем, а я, значит, буду сидеть за обедом как дура, чувствуя…

Накапливавшееся в ней напряжение было готово выплеснуться наружу без всякого предупреждения. К своему ужасу, она почувствовала, что готова разрыдаться.

Но нет, не сейчас. Она не может приехать в Вайтхорс-Крик в слезах.

Кэрри перевела дыхание, пытаясь всеми силами успокоиться. Тем временем Макс уже остановил машину.

Они находились посреди пыльной дороги в окружении эвкалиптов и густого кустарника.

Макс повернулся к ней.

– Понимаю, как это тяжело, – заметил он тихо. – Но поверь, мы заботимся о тебе. Хотим для тебя самого лучшего, Кэрри. Постарайся расслабиться и получить удовольствие от обеда. Никто не будет тебя ни в чем осуждать. Мы все понимаем.

– А я нет! – закричала она визгливым от напряжения голосом. – Я ничего не понимаю.

Легко ему просить расслабиться. Он и понятия не имеет, через что ей предстоит пройти. Она посмотрела на него, чуть не дымясь от праведного гнева.

Однако, увидев лицо мужа, его прекрасные синие глаза, сиявшие подозрительным блеском, у нее забилось сердце.

С каждым вздохом Кэрри осознавала то, что скрывала память. Сомнений уже не осталось. Она любит этого мужчину.

Безо всяких «что и почему». Любит его до глубины души. И с этим пониманием пришло желание, обрушившееся на ее тело, как волна на серфингиста.

С тихим вскриком она отстегнула ремни безопасности.

– Кэрри!

Она, конечно, услышала крик Макса, но не поняла, что это, предупреждение или приглашение. Даже не видела его за слезами, застилавшими глаза.

Не имеет значения. Кэрри отключила здравый смысл, потому что таяла перед Максом, и только это теперь имело значение. Ей помогло, что он понял, что с ней творится, и встретил ее объятиями.

О! Как хорошо, наконец, ощутить его тело, силу, почувствовать его губы, язык на своих губах.

Так вот каков он на вкус. Так вот каково ощущать его поцелуи. Успокаивает и заводит одновременно. Будит чувственность. Пронзает желанием.

Кэрри прижалась к мужу, обняла руками за шею. Он поцеловал ее голодным, отчаянным поцелуем, больше не сдерживаясь. Ее лицо было влажным от слез, потому что ее страсть нашла у него отклик. Было так приятно в конце концов получить то, что жгло и переполняло столько дней, почувствовать, как сердце расцветает от его поцелуев.

Ощущение пространства и времени стерлось, осталось одно только взрывное желание. Бог знает, что бы произошло, если бы ее локоть не задел сигнал на руле.

Внезапный гудок заполнил машину, напугав их. Инстинктивно они, будто их разделил рухнувший с неба топор, отпрянули друг от друга.

Затаив дыхание, уставились друг на друга. Кэрри поняла, что Макс удивлен не меньше ее. Она с изумлением смотрела на его смятую расстегнутую рубашку, под которой виднелась загорелая мускулистая грудь.

Не зная, что сказать, Кэрри откинулась на спинку сиденья. В конце концов, у них есть все права проявлять страсть. Они же муж и жена.

И все же.

Оставались еще тысячи таких «все же».

И тут Макс, будто вспомнив о них, глядя в переднее стекло, проговорил сквозь зубы:

– Извини.

– Не извиняйся.

Он бросил на нее мрачный вопрошающий взгляд.

– Это моя ошибка. – Кэрри покраснела. – Думаю, мое любопытство сильнее меня.

Макс грустно улыбнулся:

– И только? Всего лишь праздное любопытство?

– Ну, не совсем праздное. – На этот раз Кэрри удалось выдавить робкую улыбку.

Он тихо засмеялся:

– Ты просто дерзкая девчонка, Кэрри Кинсайд.

Он чуть не захихикала.

– Давай-ка лучше поедем дальше, – и он застегнулся, пока она причесывалась и подкрашивала губы. Слава богу, она не размазала ресницы, поскольку изначально не стала красить глаза, опасаясь, что может расплакаться, когда встретится с отцом. Правда, сейчас она плакала от того, какой у нее роскошный муж.

– Готова? – спросил он через некоторое время.

– Да.

– Ты правда в порядке?

Кэрри не рискнула бы описать свое состояние как «порядок». Дрожь от поцелуя еще не прошла. Даже можно было сказать, что она все еще оглушена.

Но одновременно она почувствовала себя намного спокойнее. Появилась уверенность, что с их браком не все так плохо, раз уж любовная химия привела к такой реакции.

Она кивнула и даже смогла улыбнуться.

– Со мной все хорошо, Макс.

Она снова взглянула на его рубашку, которая все еще выглядела немного неряшливо. На его лицо, которое снова посуровело, будто он уже жалел об их импульсивности.

Но они не подростки, прервавшие ласки и невнятно бормочущие оправдания при виде родителей.

Произошло нечто очень важное, что, вероятно, изменит их жизнь. В этом Кэрри была уверена.

Дуг Петерсон, стоявший с женой на веранде своего дома, выглядел таким же представительным, как и на свадебных фотографиях.

Макс вышел, открыл дверцу Кэрри и взял с заднего сиденья торт, который она испекла. Они вместе прошли через газон. Кэрри, все еще дрожавшая от поцелуя, почти летела рядом с Максом, едва касаясь земли.