Шрифт:
Интервал:
Закладка:
И правильно сделала. Она бы и дочку свою бросила. Я в этом уверен. Потом получала бы моя сестра лишь глупые поздравительные открытки в мессенджере. Никому такой матери не желаю.
— А ты почему здесь, Александр? — осторожно спрашивает меня папина жена.
Она заметила, что я за её дочкой наблюдаю. Головой неодобрительно качаю. Сначала она рассказала Мике, в каком ресторане я буду с друзьями отдыхать, теперь подглядывает за мной и вопросы дурацкие задаёт.
Но дочь свою она любит, это факт. У них с Микой близкие отношения, я несколько раз видел, как они доверительно друг с другом общаются. На мгновение я зависть почувствовал. С моими родителями у меня никогда ничего похожего не было. Отец всё моё детство работал, мать на меня хер забила, поэтому я рос как-то сам по себе. Как бурьян во дворе. Социализировался в садике и школе, с пацанами во дворах общался, впитывал их знания и советы. Потом, конечно, отгородился от подобной школы жизни. Но до сих пор во мне осталась та пацанская резкость.
У родителей начались тёрки, когда я в старших классах учился. Кажется, в то время отец впервые понял, что моим воспитанием никто не занимался. Он пытался найти ко мне подход, но в пятнадцать-шестнадцать лет предки тебя раздражают, ты уже не хочешь с ними сближаться, тебе уже на всё плевать.
Когда я уехал за границу, стало легче. По телефону мы с папой как-то смогли найти общий язык. Хотя до этого часто ссорились и чуть ли не орали друг на друга. Он хотел мне свою компанию отдать, я же строительством никогда не интересовался. Не моё это.
— Еда почти готова! — залетает в гостиную Мика. — Мам, идём.
Снова ни одного взгляда в мою сторону. Что ж, заслужил. Я не умею быть милым и добрым. Не выходит. Грубость мне ближе. Чем прямолинейнее ты разговариваешь с девушкой, тем меньше вероятность, что она придумает себе что-то лишнее.
Хотя Мика не похожа на наивную ромашку. У меня складывается ощущение, что ей тупо хочется невинность свою потерять. Сначала она со мной переспать собиралась, теперь о Макаре каком-то уже несколько раз упоминает. И меня это задевает. Словно тупым ножом внутри проводят, горит всё, тянет.
И ведь не возразишь ей, не заткнёшь. Двадцать один год девушке, естественно, она давно трахаться хочет. Странно, что ещё так долго продержалась. Среди моих знакомых нет столь взрослых девственниц.
Со всей силы впечатываю кулак в стену. Вчера я не сдержался, поцеловал её. Потом всё завертелось, оставить её в покое никак не мог. Она шикарно кончает. Красиво стонет. Податливо жмётся и выгибается навстречу каждому движению. У неё охренительно вкусный рот, так бы и целовал, пока не надоест. А надоест обязательно — все девушки когда-нибудь надоедают.
Я ненавижу быть слабым, а вчера именно это со мной и произошло. Мой член каким-то образом стал руководить моими действиями, хотя должно быть наоборот.
Врушка Кристина-Мика. У тебя что, приворотное зелье в кармане спрятано?
Я выхожу на летнюю террасу. При моём появлении веселье затихает, Мика больше не смеётся громко и заливисто, а отец хмуро смотрит на рыбу. Он утром съездил в магазин и купил свежего сибаса. Насколько я знаю, именно его обожает Мика. А красную рыбу она не ест.
— Я после обеда к себе поеду, — сообщаю отцу, чтобы сразу все надежды на семейный вечер обрубить.
— Ясно, — сухо отвечает папа. — На следующих выходных приедешь?
Я бросаю взгляд на Мику. Она на свои ноги смотрит, поза у неё напряжённая, а на губах больше нет улыбки.
— Вряд ли. У меня есть планы.
— Поделишься? — с ноткой заинтересованности спрашивает отец.
— Пока нечем делиться.
— Понял.
Инга протягивает отцу тарелки, и он выкладывает на них ароматную белую рыбу. Мика машет рукой, втягивает воздух и широко улыбается.
— Пахнет обалденно. Впрочем, как всегда.
Хитрая подлиза.
Мы садимся за стол, Инга наливает себе немного вина, предлагает Мике, но она отрицательно мотает головой.
— После вчерашнего пить совсем не хочется, — смущённо объясняет.
— А что было вчера? — уточняет папа.
— Много вкусных коктейлей, — уклончиво произносит Мика.
— Эх, молодость, — шутливо произносит отец.
Спустя полчаса я встаю из-за стола. Папа неодобрительно на меня смотрит, но хотя бы не отговаривает. Я и так слишком долго здесь пробыл. Ещё вчера хотел домой уехать, но какого-то чёрта остался в родительском доме.
— Кстати, Микуль, ты же вроде в центр хотела съездить, — говорит Инга. — Со школьной подругой встретиться.
— С Таней? Надо ей написать, может, она занята, — неуверенно тянет Мика.
— Саш, подождёшь немного? Я тебе больше доверяю, чем неизвестному таксисту, — просит отец.
Ему я не могу отказать. Киваю и возвращаюсь в дом.
— Таня ждёт меня. Я буду готова через десять минут, — сообщает Мика и бежит по лестнице в свою комнату. Я пялюсь на её длинные стройные ноги и упругую задницу.
Отец подходит ко мне, по плечу неловко хлопает.
— Ты заезжай к нам, хорошо? Понимаю, что дела важнее семьи, но я всегда рад тебя видеть.
— Хорошо, пап.
Сглатываю ком в горле. Тяжело, муторно на душе. Сближаться нам с отцом поздно, но и полностью вычеркнуть его из своей жизни я не могу. Он сильно болел в прошлом году, но скрывал это от меня. Его жена мне обо всём сообщила, когда папу выписали из больницы.
Я испугался, что в следующий раз отец может умереть… Именно поэтому и вернулся. Взыграли сыновние чувства. Не знал, что на них способен.
Жду Мику в машине. Она задерживается немного, на этот раз на ней приличной длины юбка. Уже хорошо. Не
