— Где ты взял ее след?

— Почему я должен помогать тому, кто украл мою еду? — прошипел падальщик.

При одной мысли, что чудовище собиралось жрать тело Нэнси, пока та еще была жива, Эйдолона бросило в жар.

— Ты не хочешь помогать мне даже теперь, когда встретил убийцу эгиса? — спросил он спокойным тоном, хотя вовсе не чувствовал этого спокойствия. Обиррат зашипел, голод в его глазах сменился выражением тревоги. — Я доктор, ты, уродливое создание, и могу сказать ей, как разобрать тебя на части так, чтобы твои личинки не натворили бед.

Это было неправдой, но чудовище, хоть и было огромным, имело не так много мозгов.

— Перекресток… сладкая кровь.

Не спуская глаз с мерзкой твари, Эйдолон наклоном головы послал Тайле безмолвный знак. Она, владея инстинктами бойца, прочитала его как военную карту и метнулась мимо чудовища через дверной проем. Эйдолон схватил нож, который торчал из стены, во мгновение ока обогнул тварь, и оба исчезли в сыром коридоре. На какое-то мгновение он пожалел, что не нашел ей туфли. Острые камни ранили ее ноги, но она не притворилась, будто не чувствует этого. Темнота не причиняла Эйдолону никаких неудобств, да и для Тайлы это не стало проблемой.

Обшарпанный коридор перешел в широкий кирпичный тоннель. Тайла бежала по кровавому следу совершенно бесшумно, хотя он подозревал, что и в ботинках она не издавала бы ни звука. Даже израненная, она двигалась так грациозно, что он не мог не любоваться ею, когда она этого не видела. Ее острый взгляд подмечал все, что творилось вокруг, а мозг при этом все время работал, планируя дальнейшие действия тела.

— Зачем мы побежали внутрь, Хеллбой? — прошептала она.

— Разве это не то, для чего ты живешь? Красться по подвалам в поисках демонов?

— Я не крадусь. И никогда не поступаю так с демонами.

«Поступаешь-поступаешь. И еще как».

Его бросило в жар, и это показалось ему смешным. Он всегда гордился тем, что был цивилизованнее своих братьев, но это не имело значения. Он начинал возбуждаться в этом подвале.

Проклиная ее, а еще больше себя, он поймал ее за руку и потащил к себе.

— Почему? Ты могла избежать всего этого, могла оставить меня один на один с обирратом и сбежать через переднюю дверь.

Ее взгляд стал жестким.

— Ты упрекаешь эгисов в том, что они издеваются над вампирами. И я собираюсь доказать тебе, что это не их рук дело.

— Но почему?

— Потому что я устала чувствовать себя виноватой в том, чего не совершала.

Он хотел спросить кое-что еще, но вместо этого отпустил ее.

— Ради твоей же безопасности, надеюсь, ты права.

— Ты угрожаешь мне?

На самом деле он не был ни в чем уверен. Этот человек таил угрозу всему, что делало его демоном.

— Думай как хочешь.

Она пробормотала что-то насчет ненависти к демонам и вновь пришла в движение. След закончился на перекрестке в тоннеле. Кто-то, должно быть, протащил Нэнси до перекрестка, потом бросил на съедение падальщикам вроде обиррата. Перед ними было четыре дороги, по которым мог скрыться убийца, потому что сбежать по пятому пути он точно не мог.

Врата.

Одни из сотни только в Нью-Йорке, мерцали в северном тоннеле, словно занавеска из паутины, и были видимы только демонам. Люди могли без вреда для себя пройти сквозь и продолжить свой путь по тоннелю.

— Что это? — спросила Тайла, уставившись на врата.

Он вдохнул, но не почувствовал ничего, кроме тошнотворного запаха гниения. Тайла ждала, ее тяжелые волосы ниспадали мягкими волнами на плечи и странно смотрелись из-за напряженной позы, которую приняла.

— Что ты видишь? — спросил он.

— Очертания. Что-то туманное. Я уже видела их раньше, но всегда думала, что это отражение огней. А этот вырисовывается отчетливее. Что это?

Эйдолон выдержал паузу, ДНК демона взяла верх над ДНК человека и тянула ее во врата, и по коже его пробежал холодок. Только люди с темной душой и находящиеся в бессознательном состоянии могли пройти сквозь врата, но эгисы, конечно же, найдут способ обойти эту преграду. Когда они узнают, как использовать врата для перемещения, их уже ничто не остановит, обнаружат его госпиталь, смогут путешествовать за считанные секунды по всему миру и захватывать государства демонов. Большинство демонов, в особенности те, которые не показываются людям, строго придерживаются правил, когда находятся на территории людей, но у людей совсем другие принципы.

Перспективы были просто ужасающими.

— Это врата, правда? Врата в ад, — пробормотала она, и он не стал ей противоречить. Чем меньше она знает об этом мире, тем лучше. — Отлично. Игнорируй меня. — Она кивнула на кровавое пятно на перекрестке, а потом на проход: — Кто-то принес сюда твоего вампира.

— Похоже на то.

— Или же они зашли сюда сквозь эти врата.

— Те, кто в ответе за то, что произошло с Нэнси, не демоны.

Она закатила глаза.

— Ну конечно, во всем виноваты эгисы.

— В общем-то да. — Хотя демоны враждовали и готовы были пытать и убивать друг друга, смерть Роуга от рук эгисов оставила шрам в его душе.

Волосы на загривке Эйдолона зашевелились за секунду до того, как в воротах блеснул свет.

Охваченная страхом, Тайла метнулась в сторону, а он встал между ней и вратами.

— Они стали активными, — сказал он, пряча ее за собой, потому что неизвестно еще, что именно покажется из этого портала. — Ты ведь не можешь видеть этот свет, — это правило действует, разумеется, только для людей, но, как он обнаружил, Тайла была не совсем человеком.

— Да, но…

Из портала появились четыре особи мужского пола демонов-найтлэшей; в целом они были похожи на людей, если не считать их уродливых когтистых лап. И зубов, похожих на кинжалы.

Тайла придвинулась к нему и заглянула в глаза.

— О, смотри. — Она говорила отрывисто, словно уже находилась в полной боевой готовности, кулаки ее были сжаты. — Демоны. А я вообще без оружия.

Светлые серебристые глаза сверкнули в темноте, где-то в двенадцати дюймах от глаз Эйдолона, прожорливый рот скривился в усмешке.

— Нам везет сегодня, брат. Легкая ночная добыча.

— Демон-семинус, — прорычал другой. — Никаких меток на лице… да он еще щенок. Если мы убьем его, нам никто за это даже «спасибо» не скажет. — Один из них, тот, что побольше, приблизился к ним, принеся с собой запах болотной гнили. — Мы возьмем человека, — сказал он Эйдолону. — Иди, и мы сохраним тебе жизнь.

Эйдолон улыбнулся.

— Этот человек — мой. Поищите себе на ужин кого-нибудь другого.