— Ну как?

— А ты точно что-то делал?

Аня была сама подозрительность.

— Точно, — мрачно ответил я и показал полотенце. — Мама меня убьет.

— Купи новое, — предложила Аня. — Как активируется?

— Запираешься изнутри, и все. Видела бы ты структуру заклинаний, было бы проще.

— Так научи, — с готовностью к впитыванию новых знаний предложила она.

Попытка была хорошей, но я на нее не купился.

— Я не учу кого попало, и мне пора. Пока.

Оставил я Полинину сестру на редкость задумчивой.

Бежать необходимости не было, я шел легким прогулочным шагом и размышлял о том, чего боится Айлинг и стоит ли опасаться этого мне или со мной все плохое уже случилось.

Перед школой меня караулил в этот раз Игорь, Полины же видно не было.

— Ярый, — заныл он, — ну поговори с Глазом. Я долг уже выплатил, проценты накапали. Пусть скостит, а? Ну чего тебе стоит, чисто по-дружески?

— Рощупкин, тебе не говорили, что ты нудный? С чего мы вдруг стали друзьями?

— Мы же одноклассники.

— Одноклассник не равно друг. Ты меня вообще слил, а после этого набиваешься в друзья.

Для себя я решил, что с Глазом поговорю. Несолидно это как-то, когда Служба безопасности клана трясет деньги со школьников. Хоть бы выбрали кого покрупнее, не так смешно было бы. Подать им идею потрясти мальцевских? Не сейчас, конечно, а в перспективе, чтобы стимул был расти и развиваться в нужном направлении. Хрипящий так наверняка с радостью поучаствует, у него зуб на Андрея Мальцева, и не тот, который давал Глаз, а куда крупнее. Мальцев наконец понял, что от него требуется, но сколько раз ему пришлось повторять одно и то же? И сколько времени и ресурса я на него угробил? Появилась уверенность, что за это он должен заплатить не только сеструхе Хрипящего.

— Я не хотел, это случайно получилось, — опять заныл Игорь, глядя столь честно, что у меня зубы свело. — Я ж всегда держал твою сторону. Я вон даже на борьбу записался по твоему примеру.

Я понял, что аргументов, подобных этому, он генерировать может долго и вдохновенно, поэтому прервал его коротким:

— Я подумаю, что можно сделать. При условии, что ты сегодня больше ко мне не подходишь.

— А если по урокам? — сразу уточнил он. — Мало ли, вызовут в паре, и все.

— По урокам можешь, — смилостивился я, — но чтобы про долги и дружбу я не слышал, а то у меня прям рука уже зачесалась.

Рука у меня зачесалась наложить на него проклятие короткого действия, например, немоты, но он решил, что хочу побить, поэтому отскочил довольно резво и заторопился в класс. Зато подскочила не замеченная ранее Полина.

— Ты же не серьезно вчера говорил про то, чтобы сдать Аню Мальцевым?

— Несерьезным я был, когда ее оттуда вытаскивал, — не согласился я. — Если она не понимает, что может подставить и мою семью, и твою, то что мне с ней делать? Отпустить бесконтрольно шляться по Белоорску? Так ее тут же сцапают. И тогда ее проблемы резко станут моими. У меня и без того с Мальцевыми не все окей.

— Ты правда можешь так поступить с моей сестрой?

Губы у Полины задергались, а глаза наполнились слезами. Только затопления этой школе не хватало.

— Я надеюсь, что мне не придется этого узнавать и мы придем к компромиссу, — обтекаемо ответил я. — Ермолина, мне сейчас не до твоей сестры точно. Прям сегодня я ее к Мальцевым не потащу. У меня дел выше крыши.

— А завтра?

— И завтра. Мне вообще требуется отдых, а то я скоро от переутомления сдохну.

— Какой отдых, Елисеев? — прозвучало за спиной глубокое контральто нашей немки. — Тебе, напротив, сейчас надо приналечь на учебу.

— Это еще зачем, Аделаида Николаевна? — повернулся я к ней, чувствуя подвох. — У меня с учебой все в порядке.

— Ты единственный из школы занял призовое место, — неожиданно ответила она. — Всего третье, но этого достаточно, чтобы пройти на следующий этап. И к следующему этапу ты должен подойти подготовленным, а не халтурить, как ты обычно делал раньше на моих уроках, до того как за тебя взялась Ермолина.

— А я? — дрожащим от подступающих слез голосом спросила Полина.

Вопрос был явно провокационный, потому что учительница вот только сказала, что никто, кроме меня, ничего не занял. Наверное, Полине просто хотелось порыдать, вот и искала повод. С сестрой не получилось, так хоть из-за немецкого пострадает.

— Увы, дорогая, — сочувственно сказала немка. — Елисеев-то прошел на грани, ему много насчитали за разговорную часть. Заболтал он принимающих. По теории у тебя больше, но по сумме баллов прошел он. Поэтому я и сказала, что ему нужно поднапрячься, подтянуть теорию.

— Если я поднапрягусь, мне теория уже не понадобится, — мрачно сказал я.

Как же не вовремя вылезло это третье место. Меня бы и четвертое удовлетворило. Мне же не олимпиадный диплом надо будет показывать при приеме в школу, а знания. А сейчас придется тратить на ерунду столь дефицитный ресурс, как время.

— Почему это?

— Потому что покойникам ни теория, ни практика не нужны.

— Елисеев, твои шуточки такие же тупые, как… — Она наверняка намеревалась сказать: «как ты сам», но вовремя вспомнила, что если не я, то на олимпиаду от школы никто не поедет, поэтому закончила не так: — Как последние выпуски юмористических передач на нашем телевидении. Зайдешь ко мне после уроков, возьмешь пособия по теории.

Конца уроков я в школе дожидаться не собирался, поэтому предложил:

— Аделаида Николаевна, давайте к вам Ермолина за пособиями зайдет. Все равно она со мной занимается.

— Не занимаюсь, — мрачно сказала Полина. — Теперь точно не занимаюсь.

Я закрыл глаза, сосчитал до пяти, выдохнул. Стало немного легче.

— Ермолина, я тебя в кино завтра свожу, — предложил я. — И поделюсь хорошей успокаивающей практикой.

— Сегодня, — у Полины глаза заблестели, но теперь не от слез, а от радости.

— Практику сегодня, кино завтра, — отрезал я. — Мне еще автоклавы запускать и с квартирой разбираться.

— Не надорвись Елисеев, — неожиданно хохотнула немка. — Ты же еще, кажется, на борьбу ходишь? Дмитрий Семенович говорил, прогресс у тебя по физкультуре хороший.

— Точно, — подтвердил я. — Сегодня еще и секция. И когда мне все это успевать, Аделаида Николаевна? Давайте лучше Ермолину отправим на олимпиаду? Я ей уступаю право представлять школу.

— Увы, Елисеев, если ты откажешься, поедет ученик, занявший четвертое место, а он не из нашей школы, так что дорогие мои, поднапрягитесь и выбейте нам победу на городских соревнованиях, — оптимистично предложила немка и гордо ушествовала по коридору, оставив нас разбираться самостоятельно, кто и когда пойдет за пособиями.