Привычная боль возникла в груди. Он стиснул зубы и привалился к дверному косяку, все еще мокрому после вчерашнего дождя. Что, черт побери, теперь делать? И почему Оливия не на занятиях?

Пока он так стоял, рыдания усилились.

Люк стукнул кулаком по двери. Вот он и попался. Наверняка Оливия все рассчитала. Она была уверена, что он лично вернет книгу, и поджидала его, как хитрый маленький паучок поджидает муху. И ее паутина, естественно, была соткана со знанием дела, она прекрасно знала, как лучше всего поймать Люка.

Слезы.

«Оставайся на месте, Харриман!»

Сначала Люк подумал, что голос послышался откуда-то сверху. Когда же понял, что говорит сам с собой, то решил немедленно уйти, пока окончательно не сошел с ума.

Закрыв уши руками, чтобы не слышать рыданий, он захлопнул дверь и ринулся к машине. Он уже готовился скользнуть на сиденье, как вдруг услышал шуршание гравия. И хорошо знакомые руки обняли его.

Нет! Совершенно исключено. Он не собирался попадаться на эту уловку снова — несмотря на предательскую реакцию тела.

— Нет, — рявкнул он, хватая ее за запястья. — Нет, Оливия. Все кончено, хватит. Неужели ты не можешь понять этого своей замечательной светлой головой?

Вместо ответа она обвила ногой его колени.

Он попытался стряхнуть ее с себя, но она прилипла крепко, как моллюск к скале.

— Оливия… — начал он.

Оливия рассмеялась, откинулась назад, и, прежде чем Люк смог схватиться за капот своей машины, оба рухнули на землю. После короткой борьбы Оливия оказалась внизу, распростершись на узкой полоске травы прямо у дорожки.

— Привет, — прошептала она, проводя пальцем по его нижней губе. — Я скучала по тебе.

И пока Люк пытался успокоиться, обхватила его за шею.

Он застонал. Оливия опять надела это невероятное красное платье, и даже сквозь джинсы и плотную рубашку он чувствовал каждый изгиб ее соблазнительного тела. Чего она и добивалась.

Как только Люк попытался отстраниться, Оливия начала двигаться. Прямо здесь, у дорожки, на глазах у жителей Атингтон-Вудс и водителей всех проезжающих автомобилей, она двигала бедрами в медленном, возбуждающем, эротическом ритме.

Люк скользнул ладонями ей под юбку и провел по бедрам вниз. На ней не было ни белья, ни чулок. О, как он хотел этого, как невыносимо желал!

Нет! Этого нельзя допустить. Он что, сошел с ума? Люк перекатился на бок и сел, бессильно свесив руки между колен.

— Не уходи, — взмолилась Оливия. — Я же вижу, ты хочешь меня.

— Это видно и тебе, и любому в радиусе пятидесяти метров. Да, я хочу тебя. И я хочу сделать с тобой кое-что, возможно, непристойное. Но, к сожалению, ничего не будет.

— О! — Оливия одарила его дивной улыбкой и, поднявшись на колени, продемонстрировала то, что он и так уже знал — что на ней не было белья. — Почему нет? Я никогда не занималась ничем непристойным. — Она вскочила на ноги, вся в облаке красного шелка. — Пойдем в дом.

— Нет, — сказал он, хотя и сомневался, что она понимает смысл этого слова. Резко поднявшись, он схватил ее за плечи, развернул лицом к дому и грубо подтолкнул.

Когда она оглянулась, он уже был в безопасности в своем «рейнджере».

— Ну хорошо же, Люк Харриман, — кричала ему вслед Оливия. — Может, ты и выиграл этот раунд, но не думай, что я окончательно сдалась.

Две недели прошли без вестей от Оливии, и Люк уже начал надеяться, что она наконец поняла значение слова «нет».

Большую часть времени он чувствовал себя абсолютно спокойно. Лишь иногда, по ночам, его изголодавшееся тело предательски напоминало о ней. Возможно, она и была женщиной без сердца, но иногда это не имело значения.

Как-то в пятницу ему позвонил Джо Франклин и пригласил выпить рюмочку вечером следующего дня. Люк хотел отказаться, но когда тесть заверил, что Оливии не будет, согласился. От него не убудет, если он немного развлечет старика.

К радости Люка, неподалеку от «Кедров» не было и признаков красного «мерседеса». Седовласая экономка, которую звали, как он уже выяснил, миссис Кавендиш, проводила его прямо в библиотеку.

Жар камина, пытавшийся бороться с наступлением промозглой осени, окутал его сразу же, как только Люк переступил порог.

Светлые глаза смотрели на него не мигая.

— Присаживайтесь. — Джо махнул сигарой в сторону камина.

Люк предусмотрительно отодвинул кресло подальше от огня и уселся. Закинув ногу на ногу, он ждал, что скажет старик.

— Ну что ж, молодой человек, — Джо аккуратно положил сигару на край антикварной пепельницы и скрестил пальцы под подбородком, — и что вы теперь предполагаете делать с моей дочерью?

— Делать? Ничего, сэр. Хотя, безусловно, я окажу всяческое содействие, если она захочет развестись как можно быстрее.

— Она не хочет. — Джо вновь потянулся за сигарой и выпустил облако дыма, которое медленно поплыло к потолку.

— В таком случае, — сдержанно произнес Люк, — я подожду, пока она не поймет, что это неизбежно.

— Хм… — Джо покачал головой. — Налейте себе выпить. Мне виски с содовой.

Люк поднялся, смешал напитки, радуясь, что хоть на время оказался подальше от жаркого пламени камина. Когда он вернулся на свое место, Джо буркнул:

— Она говорит, что любит вас.

Люк уставился на длинные ряды коричневых переплетов, которые, казалось, никогда не трогали.

— А она сказала вам, почему я ушел?

— Да, сказала. — Голос Джо прозвучал неожиданно глубоко. — Похоже, она думает, что в любви и на войне все средства хороши. И она не желает понять, что вы с ней не согласны.

— А вы согласны с этим, сэр? — спросил Люк, уже не в первый раз думая, каково это — быть отцом Оливии.

Джо опустил веки:

— Разумеется, нет. Я готов был вырвать ее из моего сердца, когда узнал, что обещанный внук — ложь, уловка. Но она — это все, что у меня есть. А вы, я полагаю, единственный мужчина, который может с ней справиться.

— Но я не хочу справляться с ней, — сказал Люк. — И никогда не хотел.

— Тем не менее она ваша жена. И хочет вернуть вас.

— Я не хочу, чтобы она присутствовала в моей жизни. Простите, если обижаю вас…

— Это меня совершенно не обижает. — Джо затянулся еще раз и положил сигару. — Я был бы удивлен, если бы вы чувствовали иначе. Но факт остается фактом — она моя дочь. И я всегда буду желать для нее лучшего. Насколько я понимаю, в настоящий момент это вы.

— Это невозможно, — сказал Люк, улыбаясь, чтобы хоть как то сгладить свою резкость.

Джо наклонился вперед и протянул руки к огню.