— Оливия, — повторил он, добавляя нотку строгости в голос, — я сказал, пойдем домой.

Но Оливия, не обращая внимания на то, что может испачкать свое роскошное черно-красное платье, опустилась на колени на пыльную траву и потянулась к коту.

Позже Люк не мог отчетливо припомнить последующие события, но очень хорошо помнил, что он в тот момент почувствовал.

Кот, недовольный тем, что кто-то вторгся в его владения, возмущенно мяукнул и выпустил когти. Оливия вскочила, отпрянула, и в этот миг серебристый фургон на полной скорости вывернул из-за угла.

— Стой! — воскликнула Оливия, когда кот метнулся прямо под колеса приближавшейся машины.

— Оливия! — взревел Люк, бросаясь за ней, но Оливия неслась вдогонку за котом.

Он сумел поймать ее буквально в последний момент, почти вытащив из-под колес. Водитель ударил по тормозам, и шины задымились; резкий скрежет разнесся по улице.

— Ты в порядке? — взволнованно спросил он.

— Я… кажется, да. Чуть задела бедром, и рука немножко болит…

— Ты что, сумасшедшая? — заорал водитель, выскакивая из машины. — Под колеса бросаешься!

Люк обнял дрожащую Оливию.

— Кто здесь сумасшедший, так это вы, — недовольно произнес он. — Вы всегда водите, как наркоман или алкоголик?

Водитель, молодой здоровый парень, готов был полезть в драку. Но должно быть, что-то в выражении лица Люка остановило его, поскольку, пробормотав несколько нецензурных выражений, он развернулся и полез обратно в машину.

— Кот, — пробормотала Оливия, уткнувшись лицом в грудь Люка, — с ним все в порядке?

Люк, который до сих пор сдерживался лишь чудовищным усилием воли, взорвался:

— Да плевать на этого чертова тупого кота! С ним все в порядке. Ты соображаешь вообще, что делаешь? Ты чуть не погибла из-за этого кота!

Оливия возмущенно отодвинулась от него.

— Не ори на меня, — сказала она голосом богатой властной маленькой девочки.

— Тогда не веди себя как идиотка.

— Почему? С чего это ты разволновался?

— Потому что ты моя жена. И ты носишь моего ребенка.

— Ах да, конечно, ребенок. — Голос Оливии стал еще более презрительным.

Люк постепенно успокаивался.

— Хорошо, — сказал он. — Сейчас мы пойдем домой, возьмем машину и съездим в больницу, чтобы убедиться, что все в порядке.

— Мне не нужно в больницу. Я в полном порядке.

— Давай убедимся в этом.

— Люк, — Оливия остановилась и повернулась к нему, — я не собираюсь ни в какую больницу, и точка.

— Нет, собираешься. И если не пойдешь добром, я потащу тебя силой. — Его глаза метали молнии. — Я не шучу, — сказал он.

Оливия продолжала молча смотреть. Люк ждал.

— Хорошо, — быстро проговорила она. — Если хочешь, я съезжу к доктору Крампу.

— Нет. Больница гораздо ближе, а он пожилой человек и, наверное, сейчас спит.

— Но…

— Не спорь со мной, Оливия. Бесполезно. Я не хочу, чтобы с тобой или с малышом случилось что-нибудь только потому, что я не принял разумных необходимых мер.

— Они вовсе не разумные…

Люк, еще не вполне оправившийся от шока, оставил попытки убедить ее с помощью логики и просто сказал:

— Замолчи.

К его удивлению и облегчению, Оливия послушалась.

Когда они двинулись наконец дальше по улице, дверь ближайшего дома отворилась, на пороге появилась женщина в домашнем платье и позвала:

— Кис-кис-кис. Котик, где ты?

Огромный серый перс проскочил мимо них и вбежал в дом.

Оливия ничего не сказала, но Люк почувствовал, как она с облегчением расслабилась.

Люк сидел в приемном покое и ждал Оливию.

— Я осмотрела вашу жену, мистер Харриман. — Голос доктора, стройной рыжеволосой женщины, вывел его из состояния задумчивости. — Она вернется через пару минут. Несколько царапин, порез на руке. Все остальное в полном порядке.

Люк поднялся.

— Благодарю, — сказал он, — а… что с ребенком?

— С ребенком? — Доктор приподняла брови.

— Да, моя жена ждет ребенка. Разве она вам не сказала?

— Нет, мистер Харриман. Наверное, срок очень небольшой. Думаю, вам не о чем беспокоиться.

— Ребенок должен родиться в конце января, доктор. — Люк удивился, почему это его голова внезапно стала горячей, в то время как все тело оставалось абсолютно холодным. Где-то в отдалении в коридоре раздавался детский плач.

— В январе, мистер Харриман? — Доктор покачала головой. — Нет-нет, маловероятно. Могу заверить, я осмотрела вашу жену очень тщательно.

Люк глубоко вздохнул:

— Понятно. Да, конечно. Спасибо, доктор.

Доктор ушла, несколько озадаченная, а Люк вновь опустился в кресло и взял какой-то иллюстрированный журнал, лежавший рядом. Но буквы прыгали перед глазами, не складываясь в слова. Тогда он свернул журнал, несколько раз нервно хлопнул себя по коленям и резко встал.

Женщина за стойкой регистрации подняла голову и хотела ему что-то сказать. Люк не обратил на нее внимания, поскольку в этот момент в дверях показалась Оливия. На лице ее сияла ангельская улыбка.

— Все в порядке, Люк, — сказала она и подставила щеку для поцелуя.

Улыбка застыла на ее губах. Что-то было не так. Очень не так. Люк смотрел на нее как на горгону Медузу, намеревавшуюся обратить его в камень.

— Люк, — спросила она, — что случилось? Я же говорю, все в порядке.

И тогда он заговорил. Настолько спокойно и жестко, что она с трудом узнавала его голос.

— Ты лгала мне, так?

— Лгала тебе? Конечно, нет. — Она заставила себя улыбнуться. — О чем ты?

Она знала, о чем, но хотела убедиться…

— Пошли отсюда, — сказал он резко. — Быстро.

Она прикинула, не потребовать ли сменить тон, но, увидев выражение его лица, сочла за лучшее промолчать.

Они молчали всю дорогу. Оливия гадала, почему он молчит — потому что от злости не может вымолвить ни слова или просто нечего выяснять.

Когда они наконец добрались до Атингтон-Вудс, Люк выпрыгнул из машины и молча направился к дому, засунув руки в карманы.

О Боже, что же делать? Он порой бывал зол, но никогда так сильно.

Вздернув подбородок, Оливия последовала за Люком. Учитывая его настроение, лучше было бы сбежать, но она не привыкла отступать — как и проигрывать сражения.