отказывался понимать очень многие слова, которые служба в диверсионных подразделениях напрочь исключила из его лексикона: «Нет времени», «Не понимаю», «Не хочу», «Помогите», «Интересно», «Чуть-чуть». Мне стало невыносимо сентиментально и немного забавно.

— Ладно, Андре. Пошли на нашу кафедру, там сейчас уже никого нет, и мы сможем спокойно вычитать твой трактат.

— Спасибо, Ольежь!

Вполне ожидаемо, в 20–00 кафедра уже была закрыта, а опухший от мерзкого курева и дешевой винной бурды сторож никак не хотел понимать, что два ученых-философа желают попасть на кафедру в научных целях. Он однозначно подозревал нас в противоестественных намерениях. Покачиваясь и противно ухмыляясь он буркунл с вопросительной интонацией: «Что и без девок?». Но услышав звякнувшие бутылки в сумке Андре Сказочника, сочувственно вздохнул и вручил ключи: «Только вы там без фанатизма» — пробурчал он уже с утвердительной интонацией и начисто стерев свою ухмылку.

На кафедре (полуподвальной каморке на 9-ти квадратных метрах, где работает пять доцентов, два профессора, один ассистент, один лаборант и имеется еще закуток нашего заведующего) мы нахально расположились в зоне профессорского стола. После первой бутылки коньяка я начал читать манускрипт Андре, вслух комментируя увиденные мною проблемы, неточности, разногласия. А в это время Андре подливал нам из второй бутылки и тщательно фиксировал на диктофон исторгаемые мною истины.

После окончания второй бутылки коньяка, около 23–00 я начал диктовать вслух целые абзацы диссертации, которые считал необходимым вставлять в текст. Аспирант задавал вопросы, провоцировал слово исторжение из моего мозга и заметно замедлил, подлив коньяка в мой стаканчик.

Страницы диссертации к 24–00 были истерзаны как кролик, попавший в пасть оголодавшей волчицы, коньяк допит, а пустые бутылки надежно спрятаны в мужском туалете. Диктофон напряженно записывал звуки, а мы с аспирантом спорили о формулировках ключевых методов текста, попивая самый что ни на есть обыкновенный чай в пакетиках. В этот момент к нам заглянул сторож и стал недоверчиво созерцать наш диспут. Ничего этакого он не увидел и, очень раздраженный, посоветовал «Блудить словами» за пределами учебного заведения.

Мы с Андре посмотрели друг другу в глаза и решили заканчивать. Наговорено было много, мысли осели в электронных мозгах диктофона, но еще не обрели литую форму буковок в диссертации. Да. Были слова, был смысл… но не было буковок на бумажечках, а значит, реальность еще только предполагалась.

Спустя пару дней я присутствовал на публичном обсуждении диссертации. Текст выглядел монолитом, гранитной глыбой… Он имел смысл, но отдельные слова и буквы совершенно не просматривались, сливаясь в единое целое без начала и конца, без фраз и глав. Не помогала даже формальная разбивка на главы и слова. И слова и буквы, и даже параграфы с главами, безусловно, были, однако абсолютно не воспринимались таковыми. Но главное, что диссертация была. И соответствовала всем канонам. И кому какое дело до восприятия чего-то бы ни было, когда имеется строго регламентированный кусок кубической формы дымящегося лицемерия. Андре также был и был он попросту счастлив. Настолько счастлив, что подарил один экземпляр диссертации тому самому сторожу, сыгравшему, пожалуй, ключевую роль в создании текста о философских основаниях свободной воли. Вахтер, приняв подарок, хмыкнул и произнес: «Лучше бы вы, месье, с бабой вечера проводили, чем бумагу марать».

Кстати, сейчас Андре, вполне успешный чиновник в городском магистрате Марселя. Имеет хоть и небольшую должность, но твердый оклад… Он прекрасно пишет акварелью, занимается велоспортом, публикует изысканные стихи и считает себя кем угодно, только не философом. А считает истинным философом того самого вахтера, а его рецензию наиболее славной из всех им полученных. Кто знает, может, он и прав. Но если тот вахтер — философ, он, Андре — поэт, то кто тогда я?

P.S. Сегодня мне заведующий сказал, что в мае пройдет публичное обсуждение диссертации, подготовленной нашим новым аспирантом по теме «Еще один аспект классического аспекта французской философии истории». Аспирант — состоявшийся мелкий чиновник образования, и ему нужна диссертация. Очевидно, также, что у него ее еще нет. Повторится ли история с тремя бутылками? Не думаю. Андре был мне друг, а этот аспирант — коллега… неужели, конверт? По крайней мере, новый аспирант впервые за полтора года стал мне жать руку и говорить «Здравствуйте»… Увидев эту сцену, наш вахтер усмехнулся, сплюнул и ушел к себе в каптерку смотреть телевизор.

КОНФЕРЕНЦИЯ (Май)

«Рост ради роста — идеология раковой клетки».

Эдуард Эбби

— Ольежь, вы должны провести научную конференцию!

— Провести?

— Ну, разумеется. Провести это означает: разработать план, согласовать с институтом, включить в план институтских мероприятий, обеспечить международное участие, отработать проведение секций, выпустить сборник тезисов, написать отчет…. В общем, просто провести обычное научное мероприятие. Вам что-то не ясно?

— А… а мне надо выиграть грант?

— Ольежь. Грант уже выигран. По своей заявке вы получите с него средства. Для гармоничной траты с вами будет работать комитет по тратам во главе с профессором Алексом де Шортеньи, который и будет, так сказать, тратить средства на конференцию… другими словами, самое тяжелое будете делать не Вы, а будут делать другие люди. Вы же просто проведите конференцию.

— Хорошо, а кто будет моим замом?

— Это такая славянская шутка? Конечно же, председателем программного комитета конференции будет наш всеми уважаемый глава, почетный президент нашего вуза, кавалер ордена почетного легиона месье Филипп Рауль де Сен-Желе. Его замы будут замами оргкомитета. Директор института в Лангедоке, Ваш второй шеф — Анри Бедар будет сопредседателем организационного комитета и председателем программного комитета, его секретари будут учеными секретарями как программного, так и организационного комитетов. Я буду, куратором организационного комитета, мои замы будут замами куратора организационного комитета. Как видите — простая, ясная и чрезвычайно упрощенная структура менеджмента мероприятия с тотальным отсутствием бюрократических элементов, как и требует от нас Департамент философии.

— А я?

— А Вы, мсье, имеете честь быть членом технической группы по обеспечению работы конференции. Руководить технической группой будет наш магистрант мсье Амори Туржон…

— Ваш племянник?

— Да. Но назначен он не потому, что он мой племянник… а благодаря своим административным талантам и научным успехам.

Вот такой диалог. Чтобы его осознать, чтобы в полной мере, впитать его смысловые тени нужно знать, что наш вуз проводит ежемесячно две-три конференции. Все международного уровня. Все по грантам и с великолепными отчетами. Это дает вузу хороший заработок, прекрасные заработки — руководству оргкомитетами, а помимо них, высочайшие рейтинги — всем председателям оргкомитетов, которые оплачиваются, ну, просто таки немыслимыми премиями (за каждое председательство ученый получает балы равные баллам за написание монографии).