— Пойдём отсюда быстрее, — быстро произнесла Катарина.

— Мне тоже что-то нехорошо.

— Сейчас сюда львы и гиены поживиться прибегут на запах крови. Ещё больше станет не яси. Они от крови страх перед человеком теряют. Даже блеск железа и огонь не остановят.

Я кивнул и последовал за девушкой. Тем более что откуда-то издали раздался протяжный рык большой кошки. Мелькнула мысль, что на охоту этих хищников явно какое-то табу. А может, и нет. В нашем же Средневековье волки представляли большую проблему, почему бы здесь Средневековым львам и гиенам не портить жизнь населению. И, наверное, у местных стайных хищников, как у тех же волков, выработался инстинкт обходить двуногого. Если он не болен, конечно.

— Так, откуда здесь чёрные? — повторил я вопрос.

— Думаю, торговцы страны Ноб. Редки, но встречаются. Говорят, у них крокодилы больше лодки, коров и людей едят. А ещё говорят у них слоны лысые, а в болотах живёт громадный зверь. Толстый, с широкой зубастой пастью и кровью потеет. Настолько до убийств жаден. Гиппопотамус зовётся. И едят там всё друг друга. Даже люди людей.

Я улыбнулся, вспомнив нашу Африку, и подумалось что если ей рассказать о динозаврах из Аверса, открытого Штатами, не поверит. Обязательно расскажу, но после того как завершу Властительницу колец, и после того как передохну. Язык уже еле ворочается.

— А кто убил торговцев? Звери?

— Люди, — ответила Катарина. — Товаров нет. Украшений на телах тоже. А нобийцы любят украшать себя.

Мы шли весьма быстро, опережая терцию. Тем же приходится двигаться с обозом, а чтоб не уморить волов, двигаются не больше трёх километров в час. По расчётам, мы встанем на привал, оторвавшись от них километров на шесть. От негритянских трупов точно на пяток ушли, аж ноги гудят.

Вскоре небесная пара начала касаться верхушек деревьев, небо налилось густой синевой, а насыщенный запахом трав воздух перестал быть знойным. Щебет одних птиц сменился пением других. Кузнечики в траве запели ещё сильнее, а над головой уже начали с тихим писком носиться первые летучие мыши, слишком нетерпеливые для того, чтоб дождаться полной темноты. Невдалеке над самой кромкой зелёного травянистого моря бесшумно пролетела большая сова.

— Уходим, — вдруг произнесла Катарина. Она схватила меня за руку и потянула к ближайшим кустам, в рощу, одну из множества подобных, что сотый раз огибала дорога. Роща могла даже претендовать на небольшой лесок, но всё рано терялась среди таких же однообразных зарослей.

— Опять разбойники? — прошептал я.

— Не знаю, — тихо-тихо ответила девушка.

Я прислушался и смог различить крики, звон металла о металл, лай собак. Всё это доносилось из рощицы, в которой мы хотели спрятаться. Но глупее будет остаться на открытом месте.

— Если до темноты не нападут, до утра можно будет спать спокойно.

— Почему им не перестрелять нас из засады?

— Хорошие лучники на разбой не пойдут.

— Понятно, — протянул я в ответ, поглядев на блажащую рощу.

Мне совсем не нравилась перспектива новой стычки с разбойниками, и пальцы сами собой легли на ворот камзола, замерли на секунду, а потом извлекли пистолет, теряющий свои очертания в надвигающейся темноте из-за малых габаритов и чёрного цвета. Во вторую ладонь лёг тактический фонарик, свет пока не включил. Если что, сразу скрещу руки по полицейскому образцу, когда фонарь держится обратным хватом, а запястье становится упором для оружия, да и фонарь меньше дрожать будет. И плевать на запреты. Своя шкура дороже.

Катарина достала один пистолет, и взвела курок. Пару ему составил фальшион, зажатый в правой руке. До сих пор не понимаю, почему она не меч типа каролинга выбрала. Но ей виднее.

— Что дальше? — прошептал я, оборачиваясь на звук. Крики стихли, звон тоже. Зато меж стволов показался свет. Но он не двигался, а медленно разгорался на одном месте.

— Придётся подождать, а как стемнеет вконец, пойдём по дороге.

— Мы все ноги переломаем.

— А ты предлагаешь ждать, пока нас псы найдут? От собак не убежим.

— А духи?

— Гнилой березняк далеко. Случай встретить опасного мал.

Я кивнул. Темноты, так темноты, а темнело быстро. Буквально через десять минут всё погрузилось в сплошную черноту, чтоб даже рук видно не было, не то что дороги, и только небо разгорелось мириадами мерцающих звёзд. Птицы смолкли, зато летучие мыши, ставшие полновластными хозяевами ночи, пищали над головами. А здесь их было очень много.

Я усиленно вслушивался в ночные звуки, старался угадать силуэты людей на фоне далёкого костра, но тщетно. Обрывки голосов были слишком редки и разрознены, чтоб уловить их суть. Несколько раз подавала голос собака. Один раз послышалось протяжное мычание.

Катарина прошептала что-то неразборчивое и нехорошее, но в тот миг, когда я хотел переспросить, почувствовал, что меня несколько раз подёргали за рукав. Следом раздался детский голосок.

— Дай.

От неожиданности по спине пробежали мурашки, а на голове волосы встали дыбом. Я не спецназовец, который спокойно может сидеть в засаде, даже когда на его место позарится лев, решив пометить, как домашний кот метит автомобильное колесо или край дивана. Я не спецназовец и потому чуть не выматерился вслух, включив при этом фонарик.

Луч высветил высушенный труп ребёнка лет трёх. Пустые глазницы. Обтянутый кожей скелетик. Пучок скомканных волос на порванной коже, в дырках которой виднелся голый череп. И это создание тянуло ко мне ручку, словно в вечном детском вопросе: «Чё купили?»

Яркий свет пришёлся не по душе существу, и оно отбежало на несколько шагов и оттуда протянуло руку, показав ладошку: «Дай».

— Погаси, — зло выдавила из себя Катарина.

— Это что за гадость? — часто дыша, переспросил я. Фонарь в моей руке описал круг, высветив ещё несколько таких созданий.

— Это потеряйцы. Погаси свет.

— Что им надо? — переспросил я, послушавшись Катарину, и снова оказавшись в полном мраке. Из глубины леса снова завыла собака, за ней ещё две.

— Заткнись, — процедила наёмница, попытавшись пнуть нежить ногой. Дух захныкал и забегал вокруг нас.

— Отстань, — сдавленно прорычал я. — Пошёл прочь.

После виденной раньше нечисти я действительно боялся потусторонних. Можно сказать, приобрёл себе фобию. А этот ещё и назойливый как банный лист.

— Дай, не то закричу, — обиженно проскулил мумиёныш.

— Что ему надо?

— Всё равно. Просто дай.

Я сунул руку в карман и вытащил небольшую медную монетку, которой мне трактирщик дал сдачи. Собаки не смолкали.

— Держи и проваливай, — зло прошептал я, тяжело дыша. Ненавижу привидений и нечисть. Если будут анкетировать на базе, так и напишу большими буквами на всю страницу. Ненавижу.