себя социалистическими. В соответствии с духом учения Ленин отверг некоторые его положения, как и левацкие его истолкования. Таковы новая трактовка социалистической революции в одной стране, политический и нравственный подвиг Брестского мира, призыв к «практицизму и деловитости», кооперированию населения уже в марте — апреле 1918 г.[61], стремление перевести революцию на мирный путь, осуждение принципа «любой ценой», возрождение идей Манифеста Коммунистической партии о соглашениях коммунистов со всеми демократическими партиями и организациями. Достаточно вспомнить в этой связи знаменитую «Детскую болезнь «левизны» в коммунизме».

Не выдерживают критики обвинения Маркса и Ленина в сектантстве. Они будто бы стремились создать новое общество, опираясь на интеллектуальный потенциал лишь самых обездоленных слоев населения. Но напомним, в частности, критику Лениным тезиса о так называемой пролетарской культуре, его постоянные призывы овладеть культурой общечеловеческой: «Коммунистом стать можно лишь тогда, когда обогатишь свою память знанием всех тех богатств, которые выработало человечество»[62]. Подчеркивают, что в большевистской партии образованные люди составляли ничтожное меньшинство. Игнорируют при этом, что значительное число интеллигенции пошло за большевиками, в частности, большая часть русских офицеров лояльно служила революции в рядах Красной Армии, что существенно способствовало ее победе. Оппоненты тенденциозно вкладывают в уста классиков известные слова из песни о разрушении «до основания» старого мира, оправдывая тем самым преступления сталинизма. По существу так же поступают они и с теорией Маркса — Ленина, подгоняя ее под преступную практику Сталина, в частности, его действия против интеллигенции.

Искажают ленинские положения о нравственности. Да, у Ленина были выражения о подчинении морали «интересам классовой борьбы пролетариата», но он не сужал эти интересы. Он полагал, что коммунистическая нравственность «объединяет трудящихся против всякой эксплуатации». Он отрицал всякую нравственность, «взятую из внечеловеческого, внеклассового понятия»[63]. Критики строят свои рассуждения не на всестороннем анализе источника, а на манипулировании вырванными из контекста некоторыми, недостаточно корректно сформулированными выражениями. Сообщают о защите Лениным закона, запрещавшего рабочим и служащим советских хозяйств (то есть государственных хозяйств) иметь собственных животных и огороды. При этом умышленно опускают из текста слово «советских», вместо животных упоминаются куры. При цитировании умалчивается выраженная в ленинском «Ответе на записки» готовность Советского правительства сделать исключения из этого закона. Игнорируются многократные предупреждения Ленина об исключительно добровольном, «без малейшего принуждения» переходе к общественной обработке земли. Для всесторонней оценки ленинского отношения к трудящимся наши оппоненты могли бы также обратиться и к другим работам. В одной из них практической задачей союзов молодежи Ленин считал как раз «работу на подгородных огородах», «для того, чтобы спастись от голода, надо развить огороды», подчеркивал он[64].

Все сказанное не означает, что главным создателем режима — Сталиным и его группой не были использованы различные объективные факторы, в том числе и связанные с национальной спецификой или доктриной. Формируя культ личности, они, несомненно, опирались на царистские и религиозные традиции народов России, общую невысокую культуру большей части населения. Сталин и его окружение, используя недостаточную разработанность программы революционных преобразований, формировали собственное примитивное представление о социализме. При этом они, разумеется, учитывали неразвитое социалистическое сознание не только трудящихся, но и большинства членов самой большевистской партии. Партия была сильно ослаблена: во время гражданской войны она потеряла многих кадровых революционеров. Ее руководитель Ленин как теоретик и политик был на несколько голов выше других лидеров партии. Исключительной была его роль в формировании программы и тактики партии. Не только в России, но и во всемирном рабочем движении никто не мог сравниться с Лениным. В этом была и сила, и слабость РКП(б). С уходом Ленина никто не мог его заменить. Начавшаяся еще при Ленине внутрипартийная борьба после его смерти резко обострилась.

При этом было бы ошибочным абсолютизировать роль Ленина, представлять его, как делал Сталин, в виде некоего «единоличного властителя», воля которого будто бы определила все послеоктябрьское развитие страны. И эта фальсификация используется нынешними противниками социалистической идеи. Они возлагают на Ленина ответственность за все происшедшее после Октября. Отнюдь не считая деятельность Ленина сплошь безупречной, мы не можем забыть, что он, естественно, был просто не в состоянии охватить все. К тому же большую часть времени в 1917–1924 гг. он болел. Чтобы отстоять свою точку зрения, ему приходилось иногда идти против большинства членов Центрального комитета, допускать компромиссы. Иными словами, в том или ином решении, подписанном Лениным, далеко не всегда выражено его личное мнение. Не говоря уже о том, что многое искажалось исполнителями. Как показал Ю. Буранов, даже знаменитое завещание Ленина — Письмо съезду — было «отредактировано» Сталиным.

В период революции роль политических партий и их лидеров, естественно, возрастает. В конкретных же условиях России (военно-политический разгром всех оппозиционных партий, однопартийная система власти) эта роль увеличивалась многократно. В развернувшемся соперничестве в партии и стране победили, по словам Мао Цзэдуна, необразованные образованных. Необходимо добавить к этому, что переворот Сталина означал также победу безнравственности и произвола над моралью и правом. В отличие от своих соперников Сталин не был отягощен какими-либо нормами поведения. Это был «горец, не тронутый Европой» (Фишер). Сильнейшим его оружием была крайняя неразборчивость в средствах. Нельзя принять суждение: Сталина «двигала наверх старая гвардия», «одна шайка» (В. Пикуль)[65]. «Успех «вождя» в большей мере объясняется именно тем, что ему удалось сначала расколоть руководство РКП(б), а потом уничтожить его.

Не отрицая определенного значения того или иного реального фактора развития 20-х гг., на первое место в ряду обстоятельств, способствовавших формированию сталинизма, необходимо поставить личность Сталина. «Вождь» не был создан системой, как полагают некоторые авторы, хотя бы потому, что самой системы еще не было. Этим и воспользовался Сталин, хорошо разбираясь в обстановке внутри партии и страны. Для самодержавных намерений он успешно использовал свою работу в Рабоче-крестьянской инспекции, Наркомнаце, Секретариате ЦК. В корыстных целях Сталин использовал и внешнеполитическую ситуацию. «Капиталистическое окружение» СССР он и его группа представляли как однозначно враждебное. Одним из главных тезисов сталинской пропаганды было утверждение о постоянно усиливающейся антисоветской агрессивности империализма. Так пытались оправдать усиление централизации, массовые репрессии, резкое падение жизненного уровня. Эта мысль красной нитью прошла, например, через «Сто сорок бесед с Молотовым» вопреки желанию бывшего «второго лица» в государстве и записавшего их литератора.

3

Отвергая тезис о порочной личности Сталина как главном источнике контрреволюционного «великого перелома», представители обоих антимарксистских направлений обращаются к положению о «естественно-историческом развитии». Над ними довлеет сталинистская вульгаризация марксистского представления о