Я тогда не очень-то был уверен в успехе своей затеи, но мне действительно показалось, что Люси прекрасно поняла то, что я хотел сказать.

Когда пришли коробки с вещами, я оборудовал в просторном некрашеном бетонном подвале дома специальную мастерскую, показал ее Люси и в общих чертах объяснил, для чего она предназначена. Одновременно я показал ей портативную систему срочного действия, которую использовал в башне.

Я в нескольких словах рассказал ей, кто я на самом деле, откуда появился, почему нахожусь здесь, когда и как собираюсь уходить.

Она посмотрела на меня долгим взглядом и ничего не сказала.

Она, наверное, вспомнила башню. Она, наверное, уже о чем-то догадывалась.

А может быть, знала всегда?

Потом я показал ей тысячу своих книг, некоторые из которых позволил прочесть. Я начал распаковывать коробки с оставшейся библиотекой, когда заметил, что ее взгляд привлекло собрание томов, написанных святой Терезой Авильской[16].

Удивленный тем, что юная евангелистка проявляет интерес к католической святой, я неуверенным жестом протянул ей книги.

– Одна подруга мамы из Мэриленда, католичка, часто рассказывала об этой женщине… и еще о Терезе из Лизье[17].

Не знаю почему, мама очень интересовалась святыми кармелитками.

Ну что же, все складывается удачно. Таких книг у меня предостаточно. Ей будет чем заняться у полки с книгами по теологии. Я начал собирать их в ту эпоху, когда номиналистские[18]диспуты бушевали в Оксфорде и Сорбонне.

Когда весна окончательно наступила во всем своем сиянии новых красок и звуков, а школьная администрация прислала мне официальный запрос касательно перевода Люси на два класса вперед, я в тот же вечер поговорил об этом с девочкой и посоветовал ей принять предложение:

– Ты выиграешь целый год, тебе будет не так скучно. База у тебя заложена. Летом еще раз все повторим. Не волнуйся. У тебя лучшие оценки абсолютно по всем предметам.

– Нет. В прошлом месяце у меня было «А» с минусом[19]по английскому, а в начале года у меня было два «Б» с плюсом по математике.

– Да. Это успех, у меня в руках твои последние оценки. Результаты за май на таком же высоком уровне, и я уверен, в июне они останутся точно такими же. Естественно, лучше просто не бывает. Остается только перепрыгнуть через класс.

Конечно, я убедил ее. Я начинал очень серьезно воспринимать свои обязанности человеческого отца.

Настало лето.

Лето, которое закончится первой годовщиной катастрофы.

Температура беспрерывно прыгала.

Все стало желтым. Золотым. Огненным.

В один из последних дней школьных занятий Люси я получил из школы записку от директора с приглашением посетить его до окончания уроков.

Я немедленно назначил ему встречу в тот же вечер. Я не мог пребывать в неведении относительно вопроса, касавшегося моей дочери, больше нескольких часов.

Директор пристально посмотрел на меня поверх очков в роговой оправе, придававших ему, совершенно незаслуженно, вид именитого профессора из восточноевропейского университета.

– Я случайно наткнулся на сайт ФБР, связанный с трагедией во Всемирном торговом центре. Имя Люси Скайбридж все еще значится в списке без вести пропавших.

«Случайно… – подумал я, – не надо было мне говорить этих слов, они меня выдают».

Я глубоко вздохнул, выражая смирение.

– Я заметил это еще в то время, когда вы записались в школу, устроил небольшую рутинную проверочку, но тогда я мог понять… полная неразбериха…

Сейчас я ему представлю пример настоящей неразберихи.

– Я два раза писал в нью-йоркское отделение ФБР, но ответа не получил. Я думаю, что они, наверное, еще немного перегружены… как вы считаете?

Я резко перебил его, главное, не дать ему возможности проявить инициативу в рассудочном мышлении.

– Они знают, что она не исчезла, потому что я им представил все возможные документы, подтверждающие это, просто информация еще не дошла до веб-мастера сайта. Вот такая нелепая случайность. Как я вам уже сказал, у них много других забот, помимо подобных проблем, особенно когда дело касается как раз не жертвы. Слушайте, я им напишу в третий раз и отправлю копию письма в Департамент внутренних дел.

Директору ничего не оставалось, как молча кивнуть головой. Он столкнулся с чем-то гораздо большим, чем он сам. Он столкнулся с не-человеком, который спас маленькую девочку из охваченной пламенем башни.

А главное, он столкнулся с самим собой. Он столкнулся с загадкой американской жизни.

В Афганистане уже более шести месяцев идет военная операция, все федеральные агентства по безопасности и сбору сведений подвергнуты программе глубокой реструктуризации, которая отдает их в ведение огромного Департамента внутренних дел. Американские флаги реют над страной повсюду: на каждом углу каждой улицы, над витринами магазинчиков, над общественным транспортом. На подоконниках, на дверях, на пилонах, стоящих в садах, над навесами гаражей, на спутниковых антеннах и на стеклах машин, грузовиков, экскаваторов. На значках, которые люди носят на отворотах пиджаков, курток, на рубашках, на майках, на пальто… американские флаги везде, у всех.

У всех, то есть у нас.

Мы в большей степени американцы, чем сами американцы. Мы пережили Северную башню.

Главное, мы в большей степени американцы, чем весь остальной мир, который еще ничего не пережил, ничего из того, что за этим следует в виде машин «башен-самолетов-пожаров».

Мы уже готовы к уходу, мы настроены решительнее, мы готовы отправиться дальше и выше.