Получив команду, восьмитонный Sea Hawk заложил вираж и на скорости 250 километров в час пошел на сближение. Стрелку-десантнику вертолета давно и ужасно хотелось открыть сдвижную типа «купе» дверь и расстрелять из пулемета настоящую, не учебную, цель. Ребята рассказывали, как в Ираке, еще во время «Бури в пустыне», сами монтировали пулеметы в салонах вертолетов и мочили все, что шевелится. Пулемет M134 (Minigun) из шести вращающихся, чтобы не перегреться, стволов выпускает очередью до 2000 пуль в минуту. Они пропахивают борозду даже в асфальте. Может быть, сегодня удастся пустить машину в дело, окунуться в грохот выстрелов, горячих гильз, запах пороха, разогретого масла и ощутить все прелести настоящего боя. Стрелок потуже затянул крепление каски и засунул за щеку свежую пластинку жевательной резинки.

Полковник Белов опустил четырехсантиметровое боковое стекло. Шел мелкий дождь. Бронированный гелендеваген, похоже, надолго засел в пробке на Каширском шоссе. Дым сигареты без фильтра оказался крепким, почти без аромата и ничем не напоминал «Кэмэл» из табачной лавочки в Будапеште. Может быть, эта пачка была слишком долго открыта, сигарета слишком сухая или просто годы уже не те. Пробка двинулась, сигарета, мелькнув искрой, прилипла к мокрой дороге, Сергей Емельянович кнопкой поднял окно и набрал адмирала Новикова по закрытому каналу.

Греческий пилот первым заметил силуэт сухогруза на горизонте и жестом указал на него Ершову. Низко, почти касаясь волн, гидросамолет продолжил полет в этом направлении.

«Если все получится, пойду во флот, — думал Сергей, разглядывая небесно-синий аквамарин воды Средиземного моря, — плавать я умею».

До сих пор он официально служил в артиллерии, заместителем начальника штаба кадрированного полка в Забайкальском военном округе. Китель с пушечками он не надевал даже на 23 февраля. Адмирал Новиков предлагал оформиться к нему во флот и даже обещал квартиру в Москве. Если этот металлолом окажется ценным грузом, можно будет подумать. Тогда на радостях может и дадут что-нибудь, а не объявят благодарность с занесением в личное дело. Совместно нажитую двушку на Алтуфьевском шоссе Сергей оставил Вике.

Дежурного офицера-дублера в боевой части заставляла нервничать не только картинка на дисплее, но и мысли о том, что он больше никогда не увидит, как две европейских красотки, блондинка и брюнетка, тянут через длинные трубочки малиново-красную в лучах морского заката сангрию из запотевшего стеклянного трехлитрового кувшина. На мониторе радара из-за эхо-сигналов от морских волн точка гидросамолета часто мельтешила, хотя Sea Hawk плотно его «держал». Еще четыре минуты, и пилот вертолета визуально возьмет зону на монитор.

Движение на Каширке продвинулось метров на двести и снова стало как вкопанное. За окном шел серый противный московский осенний дождь. «Зеленая» линия Новикова все время занята. Полковнику снова пришлось ждать. А ждать и опаздывать он не любил больше всего на свете. «Пол жизни чего-то ждешь. А при этом пол жизни и проходит мимо», — Белов не неврничал, а просто хотел поторопить события.

«Сигарка, очки от солнца — почти вылитый греческий пилот, могут и перепутать, — Сергей опустил солнцезащитную шторку. — Хотя вряд ли. Бороды-то нет».

Их самолет летел низко, так, чтобы от разгоняемых волн шли дополнительные помехи на следящий радар.

Грек оставался на связи и на все запросы американцев отвечал:

— Оуэсс, роджер.

При этом его борода продолжала поступательные движения.

Жевать резинку стрелку советовал бывалый маринес, чтобы не так закладывало уши от перепада высот и грохота пулемета. Ядерная жвачка вызывала какое-то турбовыделение слюны. Очень захотелось сплюнуть, но плевать под ноги на борту вертолета не принято.

Свежий номер «Вашингтон Пост» оставался в пачке газет на кожаном сидении с подогревом слипшимися страницами непрочитанных новостей. Обычно полковник Белов просматривал прессу в машине, но сейчас читать текст на английском не хотелось.

Сергей на пальцах изобразил греку корабль и гидросамолет: как они проходят низко над теплоходом, затем с разворотом набирают высоту 500–600 метров и пролетают над «Академиком Петровым» еще раз на минимальной скорости.

Алексей Емельянович надел очки для чтения. Под рукой оказались «Туркменские народные сказки».

Стрелок боевого вертолета надел очки против ветра и пыли, сдвинул в сторону вертолетную дверь и наконец-то плюнул в открытое море. Sea Hawk приблизился на расстояние прямой видимости сухогруза.

Старый морской волк, капитан торгового судна, рассматривал происходящее в мощный бинокль. Полученная сегодня с утра радиограмма предписывала не поддаваться на провокации в связи с напряженной обстановкой в районе плавания. Если предупреждение прислали, тогда точно что-нибудь да случится. В сейфе капитана корабля хранилось несколько секретных конвертов под номерами, но вскрывать их команды пока не поступало.

Справа по борту приближался низколетящий гидросамолет с греческими опознавательными знаками. Вот он начал медленно набирать высоту, но направление не менял, явно собираясь пролететь над палубой «Академика Петрова». Прямо по курсу сухогруза со стороны солнца подлетал вертолет, однако рассмотреть его толком не удавалось.

Бородатый пилот греческого самолета в зеркальных очках от солнца постоянно держал во рту горящую сигарету. Эту картинку на мониторе в режиме реального времени изучал дежурный офицер, которому снова хотелось пить. На огонек сигареты, используя данные с прибора сбора информации в инфракрасном диапазоне, можно навести даже ракету. Однако личность пассажира на соседнем с пилотом кресле определить пока не удалось — мешала затянутая шторка от солнца. Во время полета такими шторками в кабине пилотов пользоваться запрещено. Только в кино однажды янки видел, как капитан пассажирского авиалайнера затянул такую до конца, ложась спать при полете на автопилоте в грозу, чтобы ему не мешали молнии. В боковое стекло гидросамолета дрон ловил только нечеткий силуэт пассажира.

Sea Hawk шел быстро. Видео-картинка со шлема командира вертолета, с зафискироваными пунктирными квадратами целями, передавалась прямым радиоканалом на командный пункт.

Капитан «Академика Петрова» уважал флотские традиции. Сегодня с утра на фалах неслучайно развешены флажки, на международном языке моряков всего мира гласящие: «Привет участникам соревнований». Еще с советских времен капитаны гражданских кораблей так подавали своим определенный сигнал. Со спутника видно, а эфир чист. Сегодня флажки обозначали то, что он получил радиограмму и готов «к труду и обороне».

Вертолет заходил на сухогруз грамотно, как при настоящей атаке с воздуха.

«Палочки должны быть перпендикулярны», — Сергей зажал в зубах не горящую сигариллу. Перемещающаяся по портрету темная полоса сбивает с толку продвинутую систему идентификации личности. Определять определяет, но подтверждения не дает, снова определяет, а контрольные точки не совпадают, особенно если сигарку правильно «жевать», и так по кругу. Способ дилетанский, работает только на устаревших системах, но выбора у Сергея не было. Ершов поднял солнцезащитную шторку. Через пару минут они пролетят над сухогрузом с правого траверса, пересекая палубу короткой прямой.