– Черт побери, как же я рада тебя видеть! Что ты здесь делаешь?! Ты тут один или с дядей Стрелком?

Не дождавшись ни ответа, ни хоть какой-то реакции, девушка со смущенным «ой…» отстранилась, сообразив, что киборгов выпускали партиями, в которых могло быть до десятка клонов. Вероятность случайно встретить на рандомной космической станции кого-нибудь из них и так ничтожна, не говоря уж о том самом.

– Лиза, – не поздоровался, а просто констатировал Кай, но этого хватило, чтобы девушка снова на него напрыгнула – теперь с ногами, привычно обвив ими талию киборга.

– А-а-а, это и правда ты! Как здорово, я так по тебе соскучилась! Обалдеть, ты почти не изменился!

Лиза тоже. Те же темные миндалевидные глаза с хулиганским, но честным и открытым взглядом, чуть вздернутый нос, каре до подбородка и даже неизменный комбез.

Только держать ее стало немного тяжелее.

Впрочем, Кай по-прежнему стоял столбом, и Лиза медленно разжала сперва ноги, потом руки и недоуменно спросила:

– Эй, ты чего?

– Ты не вспоминала обо мне четыре года, пять месяцев и семнадцать дней, – холодно отчеканил киборг, стараясь не смотреть на пса, так бешено машущего огрызком хвоста, что весь зад трясся. – Какой реакции ты теперь от меня ждешь?

Да, Лиза не изменилась. По-прежнему вспыхивала как порох от несправедливой, по ее мнению, обиды, прищуривалась и упрямо выдвигала вперед подбородок и правое колено, словно переходя в боевой режим. Ее родители считали, что этому она от Кая научилась, но Стрелок, посмеиваясь, уверял, что она такой родилась, он помнит.

– Вообще-то ты и сам мог бы мне написать или позвонить!

– Зачем? Мы и до того почти перестали общаться.

– Но друзьями-то мы быть не перестали!

– Не уверен.

Лиза так яростно всплеснула руками, словно стряхивала с них статический разряд:

– Слушай, мы жили на разных планетах! У нас даже время суток не совпадало, чтобы нормально поболтать, а видеосообщения совсем не то. Чего ты от меня хочешь?!

– Ничего.

Уже ничего. Дело ведь не во времени, его всегда можно найти. Было бы желание.

В тот, последний, раз они поругались. Ничего особенного, можно даже не мириться – позвонить через пару дней и как ни в чем не бывало сказать: «Привет, как дела?»

Но Лиза не позвонила. Зачем? У нее и без Кая полно друзей. Нормальных, человеческих, с которыми ей гораздо интереснее.

– И вообще, – звенящим от обиды голосом сказала девушка, – когда ты был маленьким, я же терпела твои «трудные периоды»! Мог бы и ты немножко потерпеть!

– Ах терпела? – переспросил Кай таким бесцветным голосом, что дальнейший разговор не имел смысла.

– Ну и ладно! – Лиза вернулась к пакету и принялась злобно швырять туда рассыпавшиеся по полу продукты, киборг успел заметить банку с ее любимыми консервированными ананасами.

Пес с готовностью схватил далеко откатившуюся бутылку с водой и понес обратно, но по беззвучной команде хозяина выронил и нехотя вернулся к ноге.

– Ну и ладно, – сказал Кай уже в спину Лизе.

Бутылка так и осталась лежать на полу. Киборг с запасом перешагнул через нее и пошел дальше, к пансионату. Доберман то и дело отставал, оглядывался, принюхивался, чутко стриг ушами, а когда надежда совсем исчезла, удрученно прижал их к башке.

Кай покосился на понурого пса и буркнул:

– Брось, ты тут ни в чем не виноват.

Доберман еще больше ссутулился, старательно отводя взгляд от хозяина.

– Ничего подобного, мне не так уж стыдно! Да мне вообще не стыдно!

Пес вздыбил шерсть и зарычал, что в сочетании с поджатым хвостом выглядело убого и позорно.

– У-у-у… – Кай открыл дверь номера и метко, но с такой силой запулил сумку на кровать, что она отскочила от матраса, потом от стены и почти вернулась киборгу в лоб.

* * *

Вожделенный покой обернулся бесцельным лежанием на кровати, глазением в потолок и швырянием в него теннисного мячика, пока сверху не постучали. Очень энергично и выразительно.

Кай подбросил мячик в последний раз – действительно в последний, мяч лопнул, – и со вздохом раскинул руки в стороны.

День не задался с самого утра.

Недели.

Месяца.

Года.

Доберман сочувственно лизнул хозяйскую ладонь, и Кай погладил его в ответ. Похоже, в этом поганом человеческом мире можно рассчитывать только на себя… Ну ладно, на десяток людей, но все они далеко.

Человек в такой ситуации отправился бы в бар и нажрался в зюзю. Кай тоже мог подкрутить метаболизм и насладиться токсичным эффектом алкоголя, но если люди всего лишь знали, что занимаются медленным самоубийством, то киборг это видел – на внутреннем экране, куда транслируется информация о состоянии системы, в том числе тревожно мигающие сообщения о гибнущих нейронах и гепатоцитах. Самое то, когда пытаешься расслабиться и поднять себе настроение.

Впрочем, нажраться все-таки можно. Только не в баре, а заказать какую-нибудь еду на дом. Например…

Пиццу.

Доберман вскочил и радостно гавкнул. Кай цыкнул на него и придержал за шкирку, не дав кинуться к двери, но все двадцать семь секунд – до звонка – чувствовал, как собака мелко, нетерпеливо дрожит всем телом.

Звонка было три. Потом гость повернулся спиной к двери и принялся беззастенчиво долбить в нее подошвой, ничуть не сомневаясь: либо ему в конце концов откроют, либо прибежит возмущенный хозяин пансионата.

Кай открыл.

На пороге стояла Лиза с тремя плоскими квадратными коробками, прижимая их подбородком, чтобы не расползлись.

– Привет, – как ни в чем не бывало сказала девушка. – Можно войти?

– Нет, – буркнул киборг, но когда Лиза попыталась оттеснить его и пролезть в номер боком, опасно жонглируя коробками, Кай нехотя посторонился и зашел в комнату вслед за гостьей.

Девушка аккуратно сгрузила пиццу на стол, повернулась к киборгу и торжественно протянула ему руку:

– Мир?

Каю сразу вспомнилось пафосное: «Команда?! – КОМАНДА!» – и его ладонь дернулась в противоположную сторону – за спину.

– Эй, кончай дуться! – Лиза призывно тряхнула рукой. – Раньше же всегда срабатывало!

– Потому что раньше это я вечно шел к тебе мириться.

– Неправда, – возмутилась девушка, – я тоже сто раз перед тобой извинялась!

– Три.

– Черт… Ну ладно, три!

– Вместе с этим. Которого пока не было.

Лиза закатила глаза и издала протяжное: «Уф-ф-ф!» – так она в детстве передразнивала отца, а потом эта манера как-то незаметно прилипла к ней самой.