Двенадцатого июня 1919 года Деникин признал адмирала Колчака Верховным правителем России и Верховным главнокомандующим. «В ответ» Совет министров Омского правительства назначил Деникина заместителем Верховного главнокомандующего. Почему Деникин признал главенство Колчака? Нипочему, просто решил уступить. Окружение Деникина этого ему не советовало. Его соратники не понимали, почему Верховным правителем должен быть Колчак, а не Деникин. Поступок Деникина говорит о нем самом, а не о соотношении сил войск противников большевиков на востоке и юге страны. Объединение сил под чьим-либо хотя бы номинальным главенством было очень важным в международном аспекте: речь шла о признании союзниками одного из антибольшевистских правительств. Очевидно, что они не могли признать несколько правительств. Но вопросы оставались: кто из них в конце концов окажется главным? Кто первым войдет в Москву? За кем пойдет Россия? Вдруг они ошибутся с выбором? Признанием власти Колчака Деникин открыл путь к признанию единого, хотя бы формально, антибольшевистского правительства. Деникин оказался человеком, способным в ущерб собственному самолюбию уступить ради общего дела.

Деникина отличали скромность и в некоторых случаях чрезмерная экономия. Назначенный ему Особым совещанием оклад он себе снизил в два раза. Одиннадцатого июля 1919 года он писал жене: «Особое совещание определило мне 12 000 рублей в месяц. Вычеркнул себе и другим. Себе оставил половину (около 6300 рублей). Надеюсь, ты не будешь меня бранить». До этого Деникин получал около 1000 рублей в месяц. Это были гроши в условиях высочайшей инфляции. Жесткое ограничение окладов чиновников и офицеров ни к чему хорошему не приводило. Если не было возможности прожить на зарплату, это служило «оправданием» взяточничеству, царившему у белых, особенно в тылу, а также мародерству и грабежам на фронте. Это была мина замедленного действия. Надежды главкома на «самоотверженную скромность» офицеров были по меньшей мере наивными. Но пока армия Деникина шла от победы к победе.

Двадцать четвертого июня 1919 года его войска взяли Харьков, 27 июня – Екатеринослав, 30 июня – Царицын. Почему белые одерживали победы, ведь красные нередко превосходили их в численности, иногда в несколько раз? Этому способствовала лучшая организованность и, бесспорно, полководческое мастерство Деникина и его генералов. Он превосходил в этом отношении своих противников (среди которых встречались его соученики). Немаловажную роль играла усталость населения от большевистского режима. Правда, как мы увидим, до поры до времени.

Третьего июля 1919 года Деникин в Царицыне подписал «Московскую директиву», ставившую задачу захвата Москвы – «сердца России». Впоследствии его критиковали за эту директиву, в особенности генерал Врангель, считавший, что надо было идти на соединение с войсками Колчака. Крепость задним умом – дело обычное. Однако в тот период, когда белые шли от успеха к успеху и казалось, что Красная армия вскоре развалится, голоса скептиков были едва слышны. Они тонули в восторженном хоре. Решающим фактором в дискуссии стали действия Красной армии. Она нанесла поражение колчаковским войскам раньше, чем стало достижимым соединение войск двух крупнейших центров антибольшевистского движения. На мой взгляд, представление о возможностях колчаковской армии современники сильно преувеличивали. Население Сибири было немногочисленным, и мобилизационная база там была не столь обширной, как в южных и центральных областях России. Когда Добровольческая армия контролировала только Кубань, это была другая история, другое соотношение сил, но очень скоро ситуация радикально изменилась.

Деникин имел гораздо больше шансов на успех, чем Колчак. В июле 1919 года большевики определили его как главную угрозу, выпустив воззвание «Все на борьбу с Деникиным!». Деникина обвиняли в стратегическом просчете: «поход на Москву» привел к тому, что фронт оказался растянут, снабжение затруднено, белые заняли обширные территории, которые оказались не в состоянии удержать. Наступление на Москву по двум направлениям вело к распылению сил и делало войска крайне уязвимыми для контрударов красных. В ответ на эти обвинения Деникин резонно указывал, что Гражданская война имеет особые законы и подходить к операциям только с точки зрения военной стратегии нельзя.

Армия Деникина заняла Донецкий бассейн, значительную часть Украины, в том числе Херсон, Николаев, Одессу, Киев, Чернигов… В сентябре – октябре 1919‐го белые заняли Курск, Воронеж, Орел, подходили к Туле, до Москвы было уже рукой подать. Численность Вооруженных сил Юга России достигла приблизительно 150 тысяч человек. Под контролем Деникина находились территории 16–18 губерний и областей общей площадью 810 тысяч квадратных верст с населением около 42 миллионов человек. Однако время наибольших успехов оказалось прелюдией краха.

В чем была трагедия Белого движения и Деникина как командующего? Чем больше территорий они контролировали, чем больше росла их армия, тем хуже она становилась. Теперь ее большинство составляли мобилизованные, то есть люди, которые шли воевать не по своей воле; они разительно отличались от «добровольцев». Кроме того, у этой разраставшейся, огромной, по понятиям Гражданской войны, армии, состоявшей не из нескольких тысяч, а уже из десятков тысяч человек, не было организованного тыла, не было системы снабжения. Поэтому армия занималась самоснабжением, а самоснабжение – это мародерство, грабеж мирного населения. Похоже, что командование, и сам Деникин, смотрели на это сквозь пальцы. Доходило до того, что белые обирали трупы убитых красноармейцев и красных командиров не только с целью, скажем, снять сапоги, но и деньги в карманах поискать: денежная система оставалась очень пестрой, и одни и те же денежные знаки (керенки) ходили по обе стороны фронта. О том, что так было, писали в мемуарах сами белые, и списать это на красную пропаганду невозможно. Среди прочих преимуществ в руках красных был печатный станок, они могли напечатать сколько угодно денежных знаков и неплохо, по сравнению с белыми, платить красноармейцам.

На Украине, да и в Центральной России, деникинцы «отметились» кровавыми еврейскими погромами, сопровождавшимися редкостными зверствами, изнасилованиями и грабежами. Деникин, как и некоторые другие военачальники белых, издал немало приказов, осуждавших погромы, запрещавших насилие в отношении евреев, грозил погромщикам жестокими карами. Но все ограничивалось словами.

Главнокомандующий писал жене:

Нет душевного покоя. Каждый день – картина хищений, грабежей, насилий по всей территории вооруженных сил. Русский народ снизу доверху пал так низко, что не знаю, когда ему удастся подняться из грязи. Помощи в этом деле ниоткуда не вижу. В бессильной злобе обещаю каторгу и повешение…

Но не могу же я сам один ловить и вешать мародеров фронта и тыла.

Получалось, что чем дальше к центру России приближалась деникинская армия, тем менее боеспособной и управляемой она становилась. И потому не выдержала мощных контрударов красной конницы,