– Чего ты боишься, храбрый мой хариуха, я не пойму? Рус ранен, к тому же у него затекли руки. Он и меча поднять не сможет, не говоря о том, чтобы противостоять такому ладному викингу! Заодно мы дадим шанс жениху понравившейся тебе девушки уйти в чертоги Одина и попасть на пир. Он ведь едва живой, но с дубиной в руке вышел один против нас. Давай останемся благородными и не будем возмущать асов! И еще, я хочу напомнить, что, пока эта девушка принадлежит мне, а значит, я могу требовать чего-то взамен. Так вот, я хочу увидеть, как умирает в поединке этот рус. Разве мое желание не справедливо? – последнюю фразу херсир адресовал всем своим боевым товарищам.

Одобрительный гул пробежал нетерпеливой волной по собравшимся.

Раданка, присев на корточки рядом с Почаем, гладила его по волосам. Они смотрели друг на друга, не обращая внимания на то, что происходило вокруг. Языковая преграда отгородила молодых людей от подготовительных шагов предстоящего ужаса.

– Тогда дай мне скорее убить его! – закричал Рыжая Шкура.

– Я не могу позволить тебе убить его, пока он связан! – покачал головой Хроальд. – Сиггурд, развяжи руса!

Не успел норманн разрезать путы на руках Почая, как Эгиль с обнаженным мечом ринулся на жертву. Его едва успели удержать.

– Нет, Эгиль, так дело не пойдет. Посмотри, сколько людей могло бы стать свидетелями твоей позорной победы! – Лицо Хроальда пошло алыми пятнами. – Пусть он встанет на ноги и возьмет выбранное оружие. – И, уже перейдя на славянский, херсир обратился к Почаю: – Я хотел бы видеть твой оружие! Мой даст тебе возможность остаться с твой девушка, но для того ты должен драться вот с этот воин! – Хроальд показал рукой на Эгиля.

Почай обвел спокойным взглядом норманнов, посмотрел на Раданку, заглянул в глубину ее синих глаз и молча показал рукой на топор, висевший на поясе Сиггурда.

– Рус выбрать топор! – Хроальд воздел указательный палец в небо. – Это неплохой выбор. Но разве рус может что-то топор?

– Избу срубить могу. А людей – еще не пробовал. – Почай поплевал на ладони.

– Харашо. Бери топор Сиггурд и попроси у него щит тоже! – херсир усмехнулся.

– Не нужен щит. Возьму вот это. – Кривич поднял с земли свою дубинку.

– Что ж, это уже вызвать интерес! – Херсир закивал головой. – Эгиль будет свой меч и щит выбрать. Я знаю, что гаварю.

– Ладно. Дальше можешь не гав-варить! – передразнил Почай Хроальда, и тому это не очень понравилось. Предводитель норманнов шагнул в сторону и резко взмахнул мечом между соперниками, что означало начало схватки.

Эгиль тут же ринулся вперед, делая ставку на то, что соперник еще не вполне оправился от пут, но неожиданно его меч нашел лишь пустоту, со свистом рассекая воздух. Почай успел сделать шаг в сторону, уклоняясь от разящего сверху вниз удара. Второй такой же удар он встретил, скрестив над головой дубинку и топор, затем тут же отбил колющий выпад.

Эгиль, не сумев разделаться с противником в первой же атаке, отступил на несколько шагов и вопросительно посмотрел на Хроальда. Во взгляде его явно читалось следующее: «Неужели ты позволишь убить меня?» На что старый херсир, все поняв по взгляду сородича, дважды кивнул.

Рыжую Шкуру прошиб ледяной пот. Он видел, что перед ним не великий соперник, а простой днепровский крестьянин, кое-как, с точки зрения настоящего бойца, державший в руках оружие. Но Эгиль также видел перед собой и спокойную ярость в глазах. Он понял, что этот бой может закончиться скверно и уж точно не будет легкой прогулкой.

Почай же действительно являл собой образец настоящего деревенского увальня, но только внешне. Сотский Вакура давно уже звал этого парня в свою дружину. На обязательных сборах сотский внимательно присматривался к молодежи и тех, кто выказывал способности к воинской науке, начинал готовить уже отдельно. Почай попал на заметку наблюдательного сотского. Дело было только за временем. Молодой человек пообещал Вакуре, что, как только женится, сразу станет дружинником…

А дальше заработала «мельница» Почая. Удар за ударом – то топором, то дубиной. Эгиль едва успевал отражать их щитом и мечом, уходить с уклоном то влево, то вправо. Хоть и не из лучших в этом слыл среди своих Рыжая Шкура, но все же викинг есть викинг. Вдобавок защищенный с ног до головы доспехами.

Однако Почаю удалось в одном из выпадов дотянуться дубиной до шлема соперника. Удар пришелся вскользь сверху вниз по ободу в области лба. Но и этого оказалось достаточно, чтобы Эгиль зашатался и попятился. Шлем наехал на глаза, перекрывая зрение. Почаю нужно было сделать только завершающий удар топором. Но такой исход, а точнее неубедительная по времени схватка, не устраивал столпившихся норманнов. Раздался неодобрительный гул, и Хроальд, не дожидаясь, пока дело закончится не в пользу Эгиля, вскинул руку и крикнул: «Стой!» На Почая тут же накинулось несколько человек, повисли на руках, оттащили. Хроальд сделал лукавый поклон в сторону днепровского бойца.

– Мой просит сильный прощенья! Я заметил, что соперники находятся в неравных условиях. – Херсир кашлянул в кулак и продолжил на норвежском: – Тормонд, дай свой шлем этому воину!

Тормонд сухо засмеялся. Он понял, куда клонит херсир. Этот днепровский увалень просто зальется по́том в его шлеме. Викинг рывком сдернул с головы бронзовый колпак и, подойдя к Почаю, нахлобучил его русу. «Нахлобучил» – иначе не скажешь, тем самым изрядно развеселив зрителей этого спектакля. Растерявшийся Почай крутил головой во все стороны, а Рыжая Шкура уже бежал на него, но неожиданно споткнулся и полетел лицом в песок. Снова взрыв смеха – это Хроальд подставил «ножку».

– Нельзя так, Эгиль! Я снова спас твою честь! – херсир смеялся, обнажив кривые зубы.

Пристыженный Рыжая Шкура застыл на месте, дожидаясь, пока соперник изготовится к бою. Но Почаю никак не удавалось зафиксировать шлем так, чтобы он не мешал в борьбе. Наконец, Эгилю самому надоело это представление, напоминавшее скорее веселое посмешище, а не поединок без права на милость.

Викинг сдернул с головы свой шлем, давая понять, что противник тоже может отказаться от защиты.

На берегу после этого жеста воцарилась тишина, даже Хроальд готов был признать поступок Эгиля мужественным, и на миг ему вдруг стало искренне жаль этого неудачника.

Противники снова сошлись, и на сей раз норманн крепко завладел инициативой. Он атаковал слева и справа, сверху и снизу, понимая, что нельзя давать русу ни единого шанса. После двух минут плотного боя Эгилю удалось сделать два обманных движения, завязав дубинку и топор врага на своем мече, он тут же вскинул щит и нанес жесткий, акцентированный удар умбоном щита в область плеча. Почай вскрикнул и выронил топор, правая рука повисла плетью. Отмахиваясь дубинкой, кривич попятился. Но Эгиль вновь сократил дистанцию боя, принял щитом очередной выпад и, не меняя рычага руки, коротко ударил кулаком, сжимавшим меч, кривича в зубы. Почай потерял равновесие и рухнул навзничь, и тут же острие клинка уперлось ему в горло.