Мне вспомнились не только те самолеты, которые видел в детстве, но и другая авиатехника тех времен. Это были воздушные шары и дирижабли. Дирижабли тогда довольно часто появлялись над Каширой. А воздушный шар мне довелось даже потрогать руками. Как-то он приземлился на окраине города. Мы с дядей Петей с большим трудом добрались до него по глубокому снегу. С оболочки уже стравили газ, стали ее сворачивать и укладывать в корзину.

Осенью 1934 года, в погожий солнечный день, с северо-восточной окраины города в лучах солнца был хорошо виден стратостат – гордость нашего воздухоплавания. Месяца через два, поставив мировой рекорд высоты, он разбился при спуске вместе с экипажем. В мае 1935 года разбился самолет «Максим Горький». Весь наш народ тяжело переживал гибель гиганта. По всей стране началась кампания сбора средств на постройку нового гиганта. Кто-то бросил клич: «Построим вместо одного самолета несколько». Запланировали что-то около двадцати. Все они должны были носить имена наших вождей. В связи с увеличением количества самолетов больше намеченного сбор проводился в два этапа. В этой акции принял участие и я. В первый раз внес 20 копеек, а во второй уже рубль.

По всей стране проводились агитационные полеты. Ведущую роль в них играла агитэскадрилья «Крокодил» с флагманом во главе. Это был двухмоторный АНТ-9, выкрашенный в красный: цвет. Нос самолета был раскрашен в виде раскрытой пасти крокодила с громадными белыми зубами. Из агитэскадрильи в район Каширы прилетел У-2. Сделав несколько кругов, он приземлился в пяти километрах от города в районе деревни Крутышки. Увидев, что он сел, я, не раздумывая, бросился к нему. Мне еще не было и 13 лет, но это расстояние я пробежал без остановок и успел застать самолет. Пробравшись сквозь толпу, я протиснулся поближе к нему. Рядом с У-2 стоял летчик. На него смотрели примерно так, как сейчас смотрят на космонавтов после их возвращения из полета. С неменьшим интересом смотрел на него и я. Дома во время ужина с восторгом рассказал домашним обо всем увиденном.

После того как я побывал в аэроклубе и посидел в кабине У-2, у меня появилось желание начать систематическое обучение и постараться его закончить. Два или три раза сходил в вечернее время на занятия и понял, что учиться одновременно в двух местах для меня трудновато. Денег отец давал мало, стипендия небольшая. Приходилось голодать. Как правило, последнюю неделю до получения стипендии питался только сухарями и кипятком. Жил во Всесвятском студгородке, на помощь товарищей рассчитывать не приходилось – стеснялся. Систематическое недоедание привело однажды к обмороку в трамвае. Пришлось подрабатывать, устроившись контролером у входа в зрительный зал техникума. Создавшаяся обстановка вынудила меня принять решение бросить аэроклуб и продолжить учебу в техникуме.

Прошел почти месяц. И вновь аэроклуб напомнил о себе. Сразу после первомайских праздников ко мне в техникум пришел мужчина в форме аэроклубовского работника. «Я – Любушин, ваш аэроклубовский инструктор. Почему вы не ходите на занятия? Ваша группа уже приступила к полетам, а вас нет. Мне приходится за вас отчитываться, а я не знаю, что говорить», – недовольным голосом проговорил он. На мои доводы, что нет времени, он, сменив тон, стал просить меня, как только представится возможность, прийти в летный день на полеты. При расставании дал мне адрес аэродрома. Пришлось дать ему обещание прийти.

Слово свое я сдержал и 9 мая 1940 года с Ярославского вокзала отправился поездом до платформы Соколовская. Сойдя с электрички, я увидел взлетавшие и садившиеся самолеты. За большим полем виднелась деревня, возле которой, видимо, и находился аэродром. Поэтому я не стал наводить справок и по проселочной дороге пошел к деревне. Пройдя через нее, вышел на поле. Над ним на малой высоте, чуть не касаясь колесами земли, часто пролетали самолеты.

Пройдя над полем, они набирали высоту, разворачивались, делали круг и снова повторяли такой же проход. После нескольких заходов садились ближе к противоположной его стороне. Здесь же располагалась стоянка. Невдалеке от нее я увидел группу людей. Туда и направился, не обращая внимания на низко летящие самолеты. Выбрав момент, когда над площадкой только что пролетел самолет, а до следующего, заходившего на нее, как мне показалось, было далековато, я быстро побежал в направлении этой группы.

Несмотря на быстрый бег, самолет, заходивший на площадку, все же опередил меня. Из передней кабины совсем близко пролетавшего самолета я отлично видел махавшего мне рукой летчика. Радуясь тому, что летчики меня тоже видят, помахал им рукой. Тогда я еще не знал, что это означало. На самом деле он не приветствовал меня, а гнал с поля. Как только я перебежал через опасное место, от группы людей отделился человек и побежал ко мне, делая руками какие-то знаки. Задыхаясь, он быстро проговорил: «Бежим отсюда в квадрат. Здесь находиться нельзя, можно попасть под самолет».

В квадрате он подвел меня к какому-то сердитому начальнику. Тот, посмотрев на меня сверху вниз, негромко произнес: «Вам что, жить надоело? Вы кто?» Немного оробев от сердитого тона, ответил, что я курсант и пришел на полеты. Как я потом узнал, это был командир нашего отряда Недашковский, отличный летчик. Смягчив тон, спросил: «Вы что, зачета по НПП не сдавали? А как же собираетесь летать без знания основного документа, который должен отлично знать каждый летчик?» Я промолчал, а сам подумал: «Какой зачет? Я вообще на занятиях не был». «Сегодня вашего инструктора нет, он болен. Чтобы ваш приезд не прошел впустую, слетаете в ознакомительный полет с инструктором Куликовой. Она сейчас вон у того самолета».

Куликова была студенткой 3-го курса МГУ. Она оказалась симпатичной девушкой немного старше меня. Показалась мне приветливой и симпатичной. Мне и в голову не могло прийти, что свой первый полет я буду выполнять с девушкой. Подошли к самолету. Улыбаясь, Куликова сказала: «Садитесь в заднюю кабину». Она показала, как надо привязываться ремнями, и предупредила, чтобы в полете я не трогал ручку управления и педали, а просто сидел в кабине и наблюдал, как она управляет самолетом. Я приготовился и с нетерпением стал ждать момента взлета. Вижу, как один из ребят проворачивает винт и делает рывок руками с одновременной командой «контакт».

Самолет задрожал, и тут же послышались громкие хлопки из выхлопных патрубков двигателя. Подрулили к стартеру. Взмах белым флажком. Чувствую, как спина стала вдавливаться в спинку сиденья. Земля под самолетом замелькала. Он несколько раз подпрыгнул, затем толчки прекратились, и тут же я почувствовал, что меня отрывает от сиденья. По необычному ощущению понял, что мы уже летим. Неприятные толчки из стороны в сторону иногда вынуждали хвататься руками за борта кабины. Они были вызваны резкими порывами ветра. Я с интересом наблюдал за землей. Вижу под собой узкую ленту реки Клязьма, маленькую, словно детскую, электричку, совсем маленькие дома.

На высоте 800 метров Куликова выполнила простой пилотаж, о котором я, конечно же, никакого представления не имел. Пилотирование она закончила перепугавшей меня фигурой, при которой почувствовал, что вываливаюсь из самолета. Повиснув на привязных ремнях, я крепко схватился руками за борта кабины. Одновременно почувствовал на лице какую-то жидкость, которая, как потом выяснилось, оказалась горячим маслом из двигателя. Им же частично забрызгало лобовое стекло кабины. Остались его следы и на приятном лице инструктора.