Пусть Вейров и считали средним классом по меркам Низины и ближайших поселений, но только Мэй и ее семья знали, как тяжело приходиться вгрызаться зубами в этот так называемый класс.

Отара? Это значит, что с утра до вечера ты занимаешься овцами, пасешь их, выхаживаешь, когда они болеют, стрижешь, смотришь, как они приходят и уходят из этого мира. Эта та еще работа, что заставляет вставать с восходом солнца и ложиться после заката. Помимо всего этого, приходилось продавать шерсть, той же матери Сьюзен, которая часть оплаты брала шерстью вместо того, чтобы они рассчитывались деньгами с ее мужем, который их тут же промотает. Да и единственного работника отец скорее взял из жалости, а не из-за пользы, а на другого работника денег не хватало, так что пришлось его родить. Они платили налоги ширу на имущество и жертвовали королю часть овец, как того требовал закон. Мать делала сыр из овечьего молока, помимо того, что вырастила троих детей, помогала с овцами, вела хозяйство и еще умудрялась встречать отца всегда с улыбкой на губах, когда он хмурый открывал входную дверь и тяжелыми шагами переставлял ноги за порог. Сама Мэй с малых лет крутилась возле матери и старшей сестры, которая в прошлом году вышла замуж и вот-вот собиралась разродиться. Она помогала накрывать на стол, затем готовить еду, вить шерстяные нити для одежды, затем ухаживать за собаками, что помогали отцу, а теперь уже ему и брату сгонять отару с холмов и приводить домой, убираться, заниматься огородом, стирать белье в проточной воде и поработать повитухой у овец. И это все для чего? Чтобы какие-то ленивые драконы решили поохотиться у себя под боком и утащить Ветерка?

Или чтобы труд жизни отца достался какому-то ширу? Который непременно запустит туда руки, потому что самому этому ширу как и его сыну, что унаследует этот титул от отца, нельзя иметь свое имущество в виде скота, а вот семья будущей жены может. Пожалуй, все началось именно с этого. С весенних танцев, когда Мэй будучи в новом платье и с хорошей прической не осталась стоять одна в стороне, а Рой Уилан пригласил ее размять ноги. Они кружились под звуки флейты и колокольчиков, смеялись и Мей скромничая, опускала взгляд и краснела из-под темных ресниц. Теперь шир Уилан, сидел у них на кухне и также между делом, с хитрецой во взгляде, как и Сьюзен, спросил, не собирается ли отец выдать ее замуж.

За кого? Да, хоть за Роя.

Дункан пришел вовремя, громко лязгнула входная дверь о стенку, и слава богам, никто не услышал, как сердце Мэйгрид также громко упало. Он, тут же разнервничавшись, не замечая гостя, заявил, что недосчитался одной овцы. Ветерка.

Конечно, имена давали не всем овцам, но с этой белой бестией было связано много историй, она и терялся в холмах, обрастая капканом из собственной шерсти, и болела чаще остальных, а совсем малышкой им пришлось по очереди выкармливать ее из бутылочки.

Теперь Мэй стояла на холме, сжимала вилы в руках и собиралась, если не спасти свою жизнь, то хотя бы несчастной овечки или покончить с обоими.

Выйти замуж за Роя Уилана? Нет! Да, он пару раз был с ней мил, но он определенно не тот, с кем ей хотелось бы провести свою жизнь. Он драчун, который не лезет за словом в карман, бьет свою сестру и после того, как Мейгрид подарила ему пару танцев, тут уже забылся с девчонкой Хилстаунов за сараем. Она видела его бледные ягодицы в темноте и ее длинные пальцы у него на затылке. К тому же шир, его отец, не дурак и явно выбрал не лучшую семью в деревне, а среднюю, чтобы все сказали, что это брак по любви, а не расчету.

Драконы снижались по мере такого, как воинственная жительница Низины взбиралась выше, вытянутые морды, переглядывались друг с другом, издавая тихое рычание.

— Ветерок! Иди сюда!

Услышав, знакомый голосок овечка дернулась в сторону Мэй или просто потому, что надеялась, что дракону понравится, добыча крупнее. Сьюзен осталось где-то ниже, прижавшись к траве и боясь пошевелиться.

— Вам нельзя здесь охотиться, — закричала Мэйгрид. — Летите и ешьте овец в королевских угодьях! — она пыталась махать рукой, привлекая к себе внимание.

Гигантские создания находили ее смешной. Они опустились на землю, и Мэйгрид чуть не сбило с ног потоком ветра, создаваемого движением крыльев. Огромные туши, покрытые чешуей, с бесконечным рядом зубов на остроносых мордах. Один из них зарычал, выбросив облако пара перед собой, что застелило все перед глазами, клацнули зубы совсем близко, ровно настолько, чтобы сердце ушло в пятки, а Ветерок заблеяла так, что стало тошно, а через секунду звон ее колокольчика разносился уже, должно быть, у подножья Хоуп.

Дракон повел мордой, и из ноздрей вырвалось пламя. Он легко оттолкнулся от земли, желая взмыть в небо, и дал понять, что несчастная Ветерок вряд ли сможет от него скрыться, а все правила насчет королевских угодий, он хотел чихать на это с драконьей колокольни.

— Не смей, — закричала она.

Дракон завис в воздухе, пары взмахов крыльев, этого достаточно, чтобы он вновь оказался на земле и насмешливо прижал морду к траве, обнюхивая Мэй, наподобие охотничьей собаки. Он провел языком по зубам, посчитал вкусной?

— Хочешь меня съесть? Знаешь что?

Она сама не поняла, как случилось ровно то, чего Чарльз Первый пообещал драконам лично больше никогда не делать самому и никому из своих подданных, а именно бить виллами по наглым мордам.

— А вот теперь можешь меня сожрать, если так хочется!

Долго просить не пришлось, Мэйгрид зажмурилась, собираясь закончить свою жизнь, как местная легенда о глупой девице, а дракон уже раскрыл пасть, чтобы проглотить целиком.

Мужской голос остановил все вокруг:

— Корри Сеттен, прошу вас. Давайте, будем благоразумными, заберем ее к королю, и пусть он решает, что делать с этой дикаркой?

Раньше Мэй никогда не доводилось видеть собственными глазами, как драконы развоплощаются в людей, и, тем более, дважды за одну минуту. К тому же она никогда раньше не встречала драконов, приближенных к их королю.

Все-таки эта история началась с одной овцы, что забрела не туда…

Аластер не понимал, он проигрывал Роберту, потому что тот король и этому обязывает этикет или потому что его противник за последнее время стал лучше. Конечно, не просто Роберт, а король Роберт Второй, властитель драконов в небе и истинный правитель. Они уже давно не птенцы, которые носились по коридорам замка, старый Фергус больше не кричит в след ругательства и теперь предполагается, что при короле следует млеть и сиять улыбкой как столовое серебро, а не обставлять на поворотах, расталкивая локтями. Сам Фергус, впрочем, уже превратился в тихое шептание ветра в закоулках восточной башни замка, много воды утекло с тех пор.

Роберт выглядел задумчивым, он явно размышлял над следующим ходом, а может над чем-то еще. Аластер заметил, что с момента последней встречи, у короля прибавилось морщин в уголках глаз.

— Уезжаешь сегодня?