пять языков, но к тому моменту мои дедушка и бабушка уже переехали в Англию и остались там жить. Вскоре нацисты запретили книгу, но не из-за антисемитизма, а потому что сочли ее чересчур пацифистской.

На этом приключения «Маленькой всемирной истории» не закончились. Через год после окончания войны дедушка сумел вернуть себе авторские права, но тот мир, в котором он писал свою маленькую книжку, уже ушел в далекое прошлое. Долго ничего не происходило, но однажды, спустя тридцать с лишним лет, он получил предложение от издательства DuMont. В 1985 году вышло второе немецкое издание с новой заключительной главой. И снова дедушка смог порадоваться успеху книги и ее многочисленным переводам. Он с большим воодушевлением занимался подготовкой изданий для читателей из разных стран и всегда внимательно выслушивал замечания переводчиков. Только против одного перевода он возражал. Все книги моего дедушки, кроме «Маленькой всемирной истории», были написаны на английском языке. И поэтому, когда зашла речь о подготовке английского издания этой книги, он настоял на том, что переведет ее сам. Десять лет он отказывался переводить ее на английский, пока наконец его не уговорили. Просто у него было слишком много дел. Кроме того, он обнаружил, что в Англии история всегда вращается только вокруг английских королей и королев. Смогут ли вообще английские дети взглянуть на нее с европейской точки зрения?

Но события 1990-х годов и возраставшее значение Европейского союза убедили его в том, что книга сможет их заинтересовать, поэтому в конце долгой и насыщенной жизни он вернулся к своей самой первой книге и создал ее английскую редакцию.

Взявшись за перевод, он сказал мне с некоторым удивлением: «Знаешь, я еще раз перечитал "Маленькую всемирную историю", в ней действительно много интересного. Мне кажется, это хорошая книга!» Конечно, он внес в нее небольшие изменения, добавил новую информацию о первобытных людях, попросил своего сына, моего отца, специалиста по раннему буддизму, внести правки в 10-ю главу.

Перед смертью в 2001 году в возрасте 92 лет дедушка все еще занимался английским переводом. И я хочу завершить это предисловие его словами: «Я должен подчеркнуть, – написал он за несколько лет до смерти в предисловии к турецкому изданию, – что эта книга никогда не задумывалась и не писалась как замена учебнику истории, который в школе служит совершенно другим целям. Я хотел, чтобы мои читатели свободно следовали за повествованием, не делая никаких записей и не ставя перед собой задачи запомнить имена и даты. Обещаю, что не буду проверять их на предмет того, что они прочитали».

Июль 2004, Леони Гомбрих

Эрнст Гомбрих, 1935

Эрнст Гомбрих со своими внуками Карлом и Леони, 1972

Глава 1

Это было давным-давно

Все истории начинаются с того, что «было давным-давно». В нашей истории речь пойдет только о том, что произошло когда-то, в былые времена. Когда-то ты был маленьким и с трудом мог дотянуться до маминой руки. Помнишь то время? Если захочешь, ты можешь рассказать историю, начав ее со слов: «Когда-то давным-давно жил-был маленький мальчик – или маленькая девочка – это был(а) я». А когда-то давным-давно ты был совсем младенцем. Этого ты помнить не можешь, но знаешь, что так было. Папа и мама тоже когда-то были маленькими. И дедушка с бабушкой. Но это было уже намного раньше. И все же тебе это известно. Мы говорим: «Они старые». Но ведь и у них были дедушки и бабушки, и те тоже могли сказать: «Это было давным-давно». И так можно идти все дальше и дальше в прошлое. За каждым «давным-давно» оказывается еще одно. Приходилось ли тебе стоять между двумя зеркалами? Попробуй! Ты увидишь все новые и новые зеркала, которые становятся все меньше и меньше, кажутся все более расплывчатыми, еще, еще, еще, но ни одно из них не будет последним. И даже там, где уже ничего не видно, будут еще зеркала. Ты знаешь, что они есть где-то там, далеко.

Вот так же обстоит дело и с «давным-давно». Мы не можем даже представить себе, где эта цепочка заканчивается. Дедушка дедушки дедушки дедушки – уже начинает кружиться голова. Но повтори это еще раз медленно, и постепенно ты сможешь это представить. А потом еще раз. И так мы быстро перенесемся в древность, в доисторические времена. Пойдем все дальше и дальше, как с зеркалами. Но до начала нам все равно никогда не добраться. Потому что за каждым началом будет еще одно «давным-давно».

Это яма, в которой нет дна! У тебя уже закружилась голова оттого, что ты в нее заглядываешь? У меня тоже! Тогда давай бросим горящую бумагу в этот бездонный колодец. Она будет долго падать – все глубже и глубже. А падая, осветит стены колодца. Видишь, как она опускается? Все глубже и глубже – она уже так далеко, что кажется крохотной звездочкой в темной дали – все меньше и меньше, и вот мы ее больше не видим.

Так же бывает и с нашими воспоминаниями. С их помощью мы освещаем прошлое. Сначала наше собственное, потом мы расспрашиваем старых людей, ищем письма тех, кто уже умер. Наш свет все дальше и дальше проникает в темноту. Существуют дома, где хранятся старинные записи и документы, – они называются архивами. Там можно найти письма, которым уже много сотен лет. В одном таком архиве я когда-то держал в руках такое письмо: «Дорогая мамочка! Вчера мы ели прекрасные трюфели, твой Вильгельм». Это написал маленький итальянский принц 400 лет назад. Трюфели – это очень дорогая еда.

Но наш взгляд выхватывает это лишь на мгновение. А потом огонь летит вниз все быстрее и быстрее. 1000 лет, 2000 лет, 5000 лет, 10 000 лет. Тогда тоже на свете жили дети, которым нравилось есть вкусности. Но они еще не могли писать письма. 20 000, 50 000 – и тогда тоже люди говорили: «Это было давным-давно». А свет наших воспоминаний уже совсем слабенький. Потом он угасает, но мы знаем, что он летит все дальше. В доисторическое время, когда вообще еще не было людей. Когда горы выглядели совсем не так, как сегодня. Некоторые из них были выше, чем сейчас. Дождь так долго поливал их, что они превратились в холмы. А другие горы тогда еще не существовали. Они медленно, в течение многих миллионов лет, поднимались из моря.

Но еще до того, как появились эти горы, на свете были животные. Только совсем не такие, как сегодня. Они были