поворачиваться, но замер и оглянулся. — Могу я… ты сможешь позаботиться о кое-чем моем, пока меня нет?

Вытерев нос рукавом, я посмотрела на него.

— Конечно, Масугу-сан.

Он вытащил из сумки короткий меч и протянул мне.

Я смотрела на меч в ножнах с серебряным узором.

— Я… не могу… Масугу-сан, он так хорошо сделан!

Он пожал плечами.

— В том и дело. Это красивый меч с гербом Такеда, — он постучал по четырем бриллиантам на рукояти. — Я должен быть бедным солдатом, не привлекающим внимания. Это может меня выдать, верно?

— Наверное, — но мои руки все еще были по бокам.

— Бери, Мурасаки. Тебе нужен удобный меч. И я не могу оставить этот кому-то еще.

Хмуро глядя на землю, я протянула руки.

Он опустил в них вакидзаси, и я удивленно охнула.

— Он тяжелый!

— Он не из бамбука, — я слышала смех в его голосе, а когда подняла взгляд, увидела, что он улыбался. — Привыкай. Учись использовать его с той же легкостью, что и тренировочный меч. Но осторожно: этот меч забрал много конечностей… и жизней.

Мне захотелось бросить клинок.

— С-спасибо, Масугу-сан.

— Рад помочь, Мурасаки-сан. Я знаю, что ты будешь хорошо обходиться с этим мечом до моего возвращения. Если понадобится помощь с заботой о нем — как его чистить и точить — Братишки или Ки Сан могут тебя научить. Или Миэко, — его улыбка растаяла, как снег весной. — Прощай, Мурасаки.

— Прощайте, лейтенант.

Он потрепал мне волосы, чего не делал раньше.

— Теперь полазай.

Лейтенант повел Иназуму к главным воротам, а я сунула ножны за красно-белый пояс, а потом забралась на нижние ветки огромной тсуги, растущего на восточной стороне Главного зала.

Когда я закинула ногу на одну из самых больших веток и помахала Масугу, пока он забирался на коня и выезжал на гряду за вратами, прибыл призрак Фуюдори.

Не настоящий призрак. Беловолосая девушка была разгневана, но мы исполнили все нужные ритуалы для ее духа. Ее тело сожгли, а пепел закопали в замерзшую землю за лагерем. Мы оставляли миску риса и чашку сакэ, когда ели. (Они были маленькими, никто не считал, что она заслужила больше.) Никто не произносил ее имя. И уже прошли сорок девять дней, за которые ее дух должен был достичь следующего мира.

Но, сидя на ветке, ощущая ветер в волосах, я поняла, что сложно не вспоминать, как я сжималась на этой ветке, глядя, как она лезет за мной, яростная. Желающая убить.

Я глубоко вдохнула и постаралась не думать о ней.

Тогда у меня не было меча. Могла ли я…

Масугу-сана уже было видно лишь отчасти, он пропадал за краем холма у дороги, ведущей к долине на западе, где лежал императорский город.

Я снова помахала, хотя он не видел.

Было приятно снова оказаться на дереве. Ощутить ветер. За долиной под синим небом горные вершины все еще были в снегу, но ниже все было зеленым — темно-зеленым со вспышками серебра, где ручьи забирали растаявший снег в поля внизу.

Вершина холма была зеленой. Свежие ростки пробивались среди мертвой серой травы. Белые полевые цветы покрыли луг.

— Ты будешь сидеть нам весь день, Мышка-чан, или ты отнесешь свой мышиный хвост на кухню и поможешь мне с ужином? — Тоуми хмуро смотрела на меня от угла Главного зала.

— Видишь что-то интересное? — спросила Эми. Она тоже хмурилась, но она всегда хмурилась.

— Я махала на прощание лейтенанту.

— О. Он уехал? — Эми надула губы.

Тоуми изобразила звук рвоты.

— Ладно вам. Нужно спустить из тупой свиньи кровь. Ты будешь ее резать.

Кровь отлила от моего лица, а Эми сказала:

— Убить ее было очень просто. Лишить зверя мучений.

— Знаю, — прошептала я.

— Так почему ты не убила глупого зверя, бака! — прорычала Тоуми.

— Я не могла… — я не хотела, но я поежилась.

— Что? — девушки прошли под мою ветку.

Я закрыла глаза.

— Я невольно думала… о том, чей дух мог быть в свинье.

— Чего? — Тоуми уставилась на меня.

— Я невольно думаю… что там… может быть Фуюдори, — я посмотрела на другую часть долины. — Или мой отец.

— О, — сказала Эми.

Тоуми издала резкий смешок.

— Невероятно! Ты будешь переживать, что раздавила отца, когда наступишь на муравья?

Я снова побелела.

— Я… теперь буду!

— Бака! — смеясь, Тоуми покачала головой. — Иди сюда, Мышка. Тебе нужно порезать своего папу.

— Тоуми! — прошипела Эми.

Я вдохнула, пытаясь взять себя в руки, и опустила взгляд на пейзаж.

За холмом, где пропал Масугу-сан, поднималась туманная волна. Волна вертикальных линий со сталью на концах. Копья. Десятки, с синими флагами с гербом Матсудаира: три листа дикого имбиря.

— Эм… Тоуми? Эми? — они подняли взгляды на меня. Я уже не ощущала слабость, кровь гудела во мне. — Думаю, это вторжение.

2 — Гости

Ки Сан ударил в гонг. Обитатели Мочизуки выбежали во двор.

— К оружию! — крикнула Миэко. Она уже была с длинным черным луком. Колчан стрел висел на ее спине.

Маи и Шино, старшие ученицы, побежали в кладовую с копьями с длинными клинками и стали раздавать их. Плоское лицо Шино искажала гримаса, а Маи улыбалась, как ворона, заметившая падаль.

Солдаты Матсудаира продолжали подниматься на холм. Они маршировали по восемь в ряд, в основном, копейщики, но в каждом ряду были четыре-пять самураев.

— Эми, Тоуми, берите луки и забирайтесь на крышу конюшни. Не стрелять без моего приказа, ясно?

— Да, Миэко-сан!

Куноичи заняли места на крышах, за бамбуковыми шипами, украшавшими стены Полной Луны.

— Рисуко! — Миэко подняла взгляд. — У тебя уже есть меч?

Я резко поняла, что меч Масугу-сана висел за моей спиной. Я вытащила его, намереваясь передать ей.

— Эм, да?

Она прищурилась, а потом кивнула.

— Сколько? Солдат?

Пытаясь не дать дрожащим рукам выронить меч, я посмотрела на нарушителей.

— Еще идут, — крикнула я, губы пересохли. — Девять рядов по восемь пока что, в основном копья, с ними по бокам всадники, — я вспомнила, что Масугу говорил мне о своих копейщиках и других солдатах на лошадях в армии Такеда, и сказала. — Тяжелая кавалерия.

— Лучники? Мушкеты?

Я покачала головой.

— Хорошо, — сказала она, хотя не была рада. — Залезь выше и крикни, если что-то изменится, — она побежала в Гостевой дом, забралась по стене и заняла место на углу с поднятым луком раньше, чем я смогла выпрямить ноги.

Вакидзаси в моей руке был невозможно ярким. Край