— Рыбаки не пишут писем, — просветил туристку хмурый почтовик в приплюснутой фуражке. — Они невежественные и нищие. А самая дешевая марка стоит двадцать сантимов, плюс конверт… Кстати, не хотите ли купить марочку? Первая французская, в обороте с января. Про нее мало кому известно, люди не доверяют, а начальство дерет с нас три шкуры — требует, чтобы в ходу было только отечественное. Мода на патриотизм, чтоб ее… — Почтовик оглянулся на цензора, явного чужака в этих краях, и понизил голос: — Премии лишают, грозят зарплату урезать. У деревенской почты и так прибыли никакой, того и гляди разгонят. Купите, а?

Анита сжалилась и приобрела набор марок с профилем богини Цереры — за двадцать сантимов, за сорок и за целый франк.

Завершив осмотр деревушки, она присоединилась к Алексу, который сидел на покатом валуне, созерцал романтический закат и выглядел умиротворенным, как древнегреческий философ.

— Сможешь так? — Он бросил далеко вперед плоский камешек, и тот вприпрыжку пустился по воде.

— Здесь становится скучно, Алекс, — пожаловалась Анита. — Денек-другой ради Вероники я потерплю, но если не подвернется какого-нибудь приключения, то мы совсем закиснем.

— А не ты ли обещала мне в Париже, что не будешь больше лезть в авантюры? — напомнил Максимов. — Лично я предпочел бы путешествовать тихо и мирно — как подобает приличным гражданам приличной страны.

Анита подобрала юбки и сделала попытку пристроиться рядом с ним на валуне, но неожиданно ее внимание привлек некий объект, колыхавшийся в волнах и косо освещенный лучами заходящего светила.

— Глянь! Что это там?

Максимов приставил руку козырьком ко лбу.

— Похоже, бутылка…

— Достань мне ее!

— Вот еще! Стану я собирать всякий хлам…

— Достань! Если бутылка плывет по морю, то это необязательно хлам.

Алекс хмыкнул, подвернул купленные в Париже модные брюки из тонкой шерсти табачного цвета, скинул с ног лакированные боты и по щиколотки зашел в средиземноморские воды. Бутылка плыла мимо, высунув узкое горлышко, заткнутое пробкой и залитое сургучом. Максимов протянул руку, чтобы достать этот стеклянный поплавок, но расстояние было слишком велико. Помог прибой — он хоть и окатил до подмышек, зато толкнул бутылку в нужном направлении.

— Тысяча чертей! — процитировал Алекс слышанное в Париже ругательство. — Теперь и панталоны сушить, и жилет с рубашкой… А все из-за твоих капризов!

Анита не слушала его. Она выхватила улов, посмотрела через стекло на свет и воскликнула:

— Там записка! Как в романах про пиратов…

— Ага. Думаешь, в ней карта острова, где зарыты сокровища? — проворчал Максимов, снимая насквозь промокшую шелковую жилетку. — Не слыхал я про пиратов, которые делают такие щедрые подарки кому попало.

— Может, не будем рассуждать, а откроем и посмотрим?

Алекс взял у нее находку и повертел, разглядывая.

— Бутылка из-под лафита. Сравнительно новая, даже этикетка не отклеилась. Держу пари, что ее бросили в море не раньше вчерашнего дня. — Он подковырнул сургуч ногтем. — Не поддается. Что ж…

Пожертвуем формой ради содержания.

Он коротко размахнулся и хрястнул бутылкой о валун. Горлышко отпало. Анита тонкими пальчиками выудила сложенный вчетверо листок бумаги. Развернула его и увидела накорябанные лиловыми чернилами строчки:

«Перепиши это письмо десять раз, перерисуй Символ Счастья и разошли по разным адресам. Уничтожишь письмо — умрешь страшной смертью».

Под текстом, написанным по-французски, была изображена бесформенная фигура, усеянная квадратиками, точками, прямыми и извилистыми линиями.

— Интересно, какой дурак это придумал? — буркнул Алекс, выжимая жилетку. — И чего ради?

— Вот и мне интересно… — Анита всматривалась в бумагу, словно надеялась вырвать у нее тайну. — Не поленился, написал, нарисовал, запечатал в бутылку, пустил по морю… Столько трудов!

— Надеюсь, ты не собираешься переписывать и перерисовывать всю эту чушь? Тут недалеко есть яма, куда сливают помои…

Невольно приняв морскую ванну прямо в одежде, Максимов сделался недовольным, тем более, когда обнаружилось, что он рисковал костюмом совершенно напрасно. Анита, однако, не торопилась избавляться от записки и спрятала ее в свой ридикюль.

— Выкидывать пока не стану. Лучше повременить…

— Вы правильно поступаете, мадам, — прозвучал позади нее чей-то приятный голос.

Анита обернулась. К ней шел высокий подтянутый брюнет, облаченный в походную куртку и короткие штаны, заправленные в гамаши. Вечерний бриз развевал его длинные волосы, шевелил смолисто-черные усы и топорщил бородку. Брюнет был красив, можно сказать, эффектен, Аните подумалось, что улыбка сделает его неотразимым, но он выглядел серьезным и сосредоточенным.

Подойдя, он с достоинством поклонился и отрекомендовал себя:

— Жан Гаше, коммерсант из Перпиньяна. Прошу прощения, что без церемоний.

Анита ответила ему легким реверансом, а Максимов порозовел, представляя, сколь нелепо смотрится в мокрых брюках, босиком и в прилипшей к телу сорочке. Тем не менее, он сумел подавить стыд, по всей форме представил себя и Аниту и даже пошутил касательно бесплатного душа от старины Нептуна. На иронию мсье Гаше не отреагировал, и Аните так и не удалось увидеть его улыбку.

— Вы путешествуете? — уточнил он. — Я тоже. Нас было четверо, мы — компаньоны, держим совместное винное производство. Решили немного встряхнуться, проехать по побережью…

— Вы сказали «было четверо»? — переспросила Анита. — А почему в прошедшем времени?

— Потому что в Тулоне произошла неприятность, если позволительно так выразиться. Один из моих друзей — его звали Гюстав — купил у мальчишки-газетчика на улице свежий номер «Фигаро». А из газеты выпала записка. В ней содержались непонятные загогулины и просьба размножить ее и разослать по десяти адресам.

— Вот такая? — Анита достала из ридикюля и показала мсье Гаше листок, найденный в бутылке.

— В точности. Я потому и подошел к вам. Услышал ваш разговор на тему, которая с недавних пор меня волнует…

— И что стало с вашим приятелем? — нетерпеливо поторопил его Максимов, напяливая еще не просохшую жилетку, дабы придать себе более-менее презентабельный вид.

— Он посмеялся, порвал записку и выбросил ее в первую попавшуюся урну. И в ту же минуту в него врезался ехавший на полной скорости фиакр. Поднялась суматоха, кучер оправдывался тем, что его ослепил луч фонаря на углу… Гюстава свезли в больницу, где он скончался, не приходя в сознание.

— Прискорбная история, — посочувствовал Алекс. — Но это всего лишь совпадение, не находите?

Мсье Гаше не склонен был спорить.

— Согласен. Я не мистик, посещаю кружок материалистов… Но вот что странно. Мы с двумя оставшимися компаньонами отправили нашего несчастного товарища в Перпиньян, где вдова занялась организацией похорон, а сами продолжили путь, поскольку это путешествие было предпринято не только с целью развлечения — мы намеревались договориться с владельцами прибрежных виноградников о поставках сырья для нашей фабрики.