кочевые расы, мы должны пополнить свои ряды новыми воинами. Как только мы пересечем плато, Змееголовы будут знать о нашем приближении. Так пусть же они трепещут перед нашей мощью!

Он поднял меч, и воины вторили ему победным кличем. Все, как один, смотрели на человека и шли за его целью. За золотом или за лучшей жизнью? Никто из них не жил в городах. Его армию составляли кочевые племена, горные или лесные. Только люди строили свои цивилизации, остальные выживали как могли. Да, еще были гномы, но подчинить их Ригард почему-то даже не пытался.

Сумерки обезличили силуэты, и Когон поспешил в свою палатку. Он — часть будущей Империи, победное оружие Императора. Орк, потерявший дом, семью и прежний мир. Но теперь почему-то казалось, что новый мир будет лучше.

— Посторонись, ящер! — грубый голос неподалеку от жилища заставил Когона прислушаться.

— Отвяжись, длинноухий! Я терплю тебя только во благо новой Империи.

— Лучше бы ты шел прочь с моего пути. Эльфы не предавали свое племя во благо призрачной Империи!

— Да-да, они сдались целиком и сразу!

Когон остановился. Факелы уже зажглись, но стража еще не успела занять посты на ночную службу. У самой окраины лагеря собралась шумная компания, и, судя по голосам, настрой у них был недружелюбный.

— И что ты будешь делать с этим, ящер? — в разговор вмешался прежде молчаливый сатир. Он топтался на месте, и копыта звучно хлюпали в сырой почве. — У каждого из нас свои причины находиться здесь.

— Точно, Элипас, — подхватил четвертый голос, — орки заскучали без битвы! Чем не повод выгулять топоры?

Орк засмеялся, его подхватил ящер. Сатир хмыкнул, эльф промолчал. За их спинами теснились еще воины, но в тени Когон не смог различить черт. Но по голосу понял: среди мятежников Гнехт.

Он уже дошел до своей палатки, но спор не унимался. Голоса повышались, и к ранее говорившим добавлялись новые. Когон выругался: шансы на спокойную ночь угасали с каждым криком.

— А ты на чьей стороне, орк? — под ногами возникла маленькая тень, рядом — худощавая фигурка. В темноте Когон принял бы незнакомца за человека-подростка, но вовремя увидел уши. С ним заговорил лесной эльф.

— Мне нет дела до разборок. Меня ведет Император, — Когон ответил сухо и поспешил перевести взгляд.

— Он всех нас ведет, — эльф вздернул подбородок, в ладонях появились два тонких кинжала. — Но он ни у кого не отнимал волю!

Его голос звоном наполнил лесную округу, и незнакомец подлетел к разгоряченной толпе.

Удар, второй — заговорщики накинулись на него, но эльф перемещался слишком быстро, чтобы они могли его зацепить: он был почти незаметен, в то время как ящеры и орки не отличались подвижностью. Пока они замахивались топорами, эльф успевал ударить в спину сатира. В конце концов, мятежники сцепились друг с другом.

Когон топтался на месте. Не позднее, чем сейчас, здесь появится стража. Да и другие воины могут сбежаться на крики. Он выследил среди кучи Гнехта — он с привычным рвением бил чужаков.

Когон взялся за топор и подошел ближе. Если нападут, придется драться, но, как минимум, надо вытащить сородича. Однако стоило приблизиться, к его ногам прилетел эльф. На его щеке горела ссадина, простенький доспех был заляпан кровью.

С мгновение Когон разглядывал упрямого эльфа, но тот закряхтел, и он поднял его за шкирку.

— Тебе это ни к чему, парень, — он поспешил отнести его в сторону. Уже подойдя к своей палатке, он поставил эльфа на ноги и внимательно изучил. Ничего необычного: юный лесной эльф, худощавый, немного сутулый, но весьма искусно владеющий клинками. — Завтра половина из них не очнется, а другую казнит человек. Где твоя палатка?

— У меня нет палатки, — он смотрел с вызовом, но обратно в драку не просился. Видно, неплохо парню досталось. Сам виноват. — Я проник тайно, он даже не заметил.

Когон нахмурился:

— Но все эльфы сдались без боя…

— Если я борюсь один, еще не все потеряно, — он вновь задрал подбородок и выглядел теперь, точно как подросток, оскалившийся на весь мир.

— Если думаешь, что перебьешь кучку мятежников (или служителей империи — тут как посмотреть), и это что-то изменит, то зря. Ты не доживешь даже до рассвета.

— Хочешь сказать, у тебя есть план? — эльф скрестил руки на груди.

— Пока нет, но я надеюсь вернуться, — Когон осмотрелся и, по-прежнему не заметив никого из стражи, приоткрыл полотно палатки. — Можешь остановиться здесь, моего соседа отселили к другому отряду.

Эльф пожал плечами и залез внутрь.

* * *

— Твой сородич, Гнехт, он теперь… командует?

У эльфа оказался еще один талант — задавать неудобные вопросы. Но Когон и сам часто думал о Гнехте.

— Можешь не отвечать, конечно, — эльф сорвал травинку и засунул в рот, — но посуди: он в личной свите Ригарда вместе с другими представителями рас, и в то же время, в союзе с мятежниками.

— Я не знаю, Ильсо. Это все игра Человека. Я хочу лишь вернуться домой.

— Ага, — Ильсо повернулся к нему лицом, щурясь от солнца. — И только. А я хочу свергнуть Империю. Ах да, она еще не построена… Знаешь, что стало с теми бунтовщиками? Ну, с теми, кто остался жив?

Когон покачал головой. Он не знал. А может, и не хотел знать вовсе.

— А я тебе скажу, — он перевернулся на спину, и солнце теперь освещало его целиком. Ильсо жмурился и говорил как ни в чем не бывало, словно они вели разговор о погоде. — Их вывели за границы лагеря, вглубь Чуткого Леса, связали и отдали змеям. Да-да, змеям. Чтобы они проглотили их целиком и не оставили следов. Так вот, Гнехта не было ни среди убитых, ни среди съеденных.

Когон не ответил. Чем дальше они отходили от дома, тем меньше он видел смысла во всем происходящем. Он был одним из многих, кто шел за чужаком и не задавал вопросов, лелея надежду вернуться. И да, он даже понимал Гнехта. Вот только не был уверен, что, находясь ближе к Человеку, тот имел больше шансов выжить. Если не наоборот.

Они с Ильсо сидели в засаде. Четвертый день, как армия пересекала Плато Гаснущей Жизни, но лишь сегодня утром на почве появилась растительность. Вода и провизия почти не пополнялись. Идти становилось сложнее.

Сегодня их отправили в разведку. По сведениям Человека, в этих местах встречались друиды.

Разведчики укрылись под каменным выступом — в месте перепада высот — и вели слежку за поляной, что расстилалась перед ними, как на ладони. С непривычки от