Конечно, судьба битвы и самого Крымского фронта в целом решится не здесь. Но по итогам подготовки к отражению вражеского удара лишь мой взвод бойцов НКВД стал единственным резервом дивизии, который чудом удалось выбить у командования для встречи десанта.

Вот только хватит ли двадцати семи бойцов при трех ручных пулеметах и одной снайперской винтовке, чтобы отразить немецкий удар?

Время покажет.

…5:15. В тылу, на рубеже противотанкового рва идет ожесточенная стрельба. Ночью все советские переправы должны были быть заминированы и взорваны уже во время артподготовки. Так что по идее сейчас саперные группы 28-й легкой пехотной дивизии вермахта наводят переправы под огнем прикрытия. Наши же командиры должны стянуть личный состав как раз к месту инженерных работ, и хотя у них и отсутствуют станковые пулеметы, зато число ручных доведено до штатной нормы, бойцам выданы удобные и простые в использовании «лимонки» Ф-1. Кроме того, защитников противотанкового рва усилили двумя отделениями снайперов, разбитых по парам. Сейчас прикрытие выигрывает время на обустройство основного рубежа обороны, в спешке возводимого в течение всей ночи, и выбивает как можно большее число немцев. Но как только переправы будут окончательно готовы, советские подразделения должны отступить к основным силам.

…Правда, это все планы. Как пойдет на самом деле – точнее, как идет уже сейчас! – мне, увы, неизвестно. Однако сам факт плотной стрельбы свидетельствует о том, что бой идет и что ров не сдан противнику без драки, а значит, роты прикрытия сохранили боеспособность, несмотря на артобстрел.

Уже хорошо.

5:17.

Вон они, голубчики, показались… В снайперский прицел СВТ уже более или менее различимы довольно быстро двигающиеся к берегу моторные лодки. Много их, не меньше сорока… И тут же в унисон моим мыслям ударило орудие из дота, подняв фонтан воды чуть позади немецких катеров. Ну, ничего, это пристрелочный. Сейчас мы вам, твари, устроим «Омаха-бич» Крымского разлива!

– Напоминаю, стрелки открывают огонь в момент высадки… Расчеты Ковалева, Петренко, Сергеева молчат до моего приказа!

Нужно взбодрить бойцов и заодно напомнить им о заранее доведенном плане на бой.

В принципе-то ничего особенного: рядовые бойцы, кто с «мосинками», кто теперь уже с довольно редкими в войсках СВТ, начинают стрелять после того, как вражеские саперы примутся разминировать поле ФОГов. Есть вероятность, что при моей снайперской поддержке мы сумеем если не выбить, то проредить их настолько, что немцы просто не смогут продвинуться далее заминированного пляжа. Однако есть вероятность, что противнику все же удастся пройти вперед – что же, в таком случае мы подпустим фрицев на дистанцию кинжального огня и накроем фланкирующим и фронтальным огнем трех ручных «дегтяревых». Своих бойцов я расположил по схеме «взвод в обороне», чуть выведя вперед два отделения на флангах и заняв позицию в центре с третьим отделением, немного ближе к доту. Таким образом, немецкий десант, вынужденный атаковать долговременную огневую точку, попадет в огневой мешок – ну это, конечно же, по плану. А любые планы, как известно, имеют свойство разрушаться при первом же выстреле с вражеской стороны…

Пятьсот метров. Сделав несколько пушечных выстрелов, дот оживает плотным пулеметным огнем беспрерывно работающих «максимов». И он имеет результат: переворачивается одна лодка, идет на дно вторая, третья… Но уцелевшие немцы неудержимо прут к берегу, выжимая из моторов все лошадиные силы. Им сейчас лишь бы прорваться сквозь заградительный огонь дота…

Может, и нам стоит ударить прямо сейчас? Противник уже в зоне поражения ручных пулеметов… Но нет, рано. Даже если уничтожим половину десанта – и это в лучшем случае! – то оставшиеся фрицы, озлобленные потерями и осознающие, что теперь только вперед, будут уже целенаправленно выбивать проявившие себя расчеты. Нет, лучше немного обождать…

– Ждем!

Мой голос звучит громко, уверенно, бодро, как и подобает командиру, пусть он даже и сомневается в правильности выбранного решения. Но пока сомневается только командир, это еще не страшно. Гораздо хуже, если его тревога передастся подчиненным, и те начнут думать не о драке, а как бы уцелеть – причем каждый сам за себя… Вот только горькая правда войны заключается в том, что подразделение живо и сражается, пока его бойцы дерутся как единое целое, стремясь выполнить поставленную задачу. Такие части умудряются пройти самые напряженные схватки, выжить в самых безнадежных ситуациях – понятно, что не всем составом, но все же… А вот когда среди бойцов каждый озадачен собственным спасением, то подразделение погибает гарантированно, и процент смертности в его рядах однозначно выше. Так что побольше бодрости и командирского напора в голосе – и взвод будет до последнего верить, что и при пятикратном численном превосходстве врага нам ничего не стоит его остановить. С другой стороны, в бою на третьей заставе было и посложнее – однако же отбили все атаки! И сейчас отобьемся. Наверняка.

…До берега не дошло девятнадцать лодок, еще с двадцати восьми начался десант. Нет, я не считал перевернувшиеся и пошедшие на дно плавсредства, просто у меня есть послезнание об этом десанте. На пляж сейчас выберется всего полторы сотни человек, затем они должны быстро разминировать ФОГи, несмотря на огонь из дота… Но посмотрим, как получится в этот раз.

Солнце уже поднялось над водной гладью, так что никаких сложностей для ведения точной стрельбы нет. Поэтому я без всяких проблем ловлю в оптический прицел ПУ, дающий 3,5-кратное увеличение, грудь сапера, уже нащупывающего ближнюю к берегу мину стальным щупом, и мягко жму на спуск. Немца отбрасывает на спину, а я, окрыленный первым успехом, зычно кричу:

– Стрелки! Огонь по саперам противника! Пулеметчики молчат!

Отдав команду, чуть подаюсь назад и мягко перекатываюсь к соседнему валуну. Можно было продолжить стрельбу и с первой «лежки», но приобретенные навыки и инстинкты просто кричат о необходимости смены позиции. Так что я действительно меняю ее, чтобы через несколько секунд вновь поймать в полукрест оптики очередного сапера – и также быстро его снять. А чуть правее у берега уже ярко полыхнуло пламя, охватившее неосторожно сунувшихся вперед солдат противника. Они вскочили с земли жуткими живыми факелами и бросились к воде, отчаянно размахивая руками; их дикий, полузвериный рев резко ударил по ушам, заставив невольно поежиться… Страшная смерть.

Рискнув сделать второй выстрел с одной и той же позиции, я, во-первых, промахиваюсь – жертву в последний миг сбили наземь толчком со спины, а во-вторых, каменное укрытие приняло на себя пулеметную очередь, легшую всего в десятке сантиметров ниже мой головы. Нырнув за валун, я вынужден отметить очень сильный ответный огонь врага и то, что, потеряв с десяток саперов за первые секунды боя, фрицы изменили тактику. Весь десант залег у берега, по-прежнему обстреливаемого из дота, хотя, по совести сказать, захлебывающиеся очереди «максимов» в большей степени рассеиваются по гальке, доставая врага лишь случайно. Похоже, в доте за пулеметами стоят или слишком неопытные бойцы, не осознающие, что залегшего врага нужно выбивать короткими, прицельными очередями, или у них просто сдали нервы. А вот немцы очень быстро разобрались, что над галькой торчат сопла и крышки корпусов огнеметов, и, больше не приближаясь к ним, начали закидывать вполне различимые при солнечном свете ФОГи гранатами. Ярко полыхнул один, другой, третий… И только пламя химической смеси спало, как первая группа фрицев тут же вклинилась в образовавшуюся в минном поле брешь под прикрытием машингеверов, расширяя участок прорыва.