«И все таки этой ночью нам удастся отдохнуть», — подумалРоланд. Не мог сказать, рад он этому или разочарован. Знал только одно: ему сонточно не повредит.

— Я слушаю и слышу, — воскликнул Эдди, но рука Роландапо-прежнему лежала на его плече. И чувствовала, что Эдди буквально трясет.

— Даже если бы мы и согласились, нам бы не удалось уговоритьпойти всех, кто нам нужен, — продолжил Хенчек.

— Ты — их дин, старший…

— Ага, ты так называешь меня и, возможно, так оно и есть,хотя это не наше слово, ты понимаешь. Во многом они последовали бы за мной, онизнают, в каком долгу перед вашим ка-тетом за то, что вы сегодня сделали, изахотят отблагодарить вас, как только смогут. Но с наступлением темноты они непойдут по тропе, которая, поднимаясь все выше, ведет к пещере, наводненнойпризраками, — Хенчек медленно покачивал головой, придавая еще большуюубедительность своим словам. — Нет… не пойдут. Послушай, молодой человек. Кантаби я сможем вернуться в Кра-тен Красной тропы до наступления ночи. Там мысоберем всех наших в Темпа, для нас это то же самое, что Зал собраний длязабывших людей, — он коротко глянул на Каллагэна. — Я извиняюсь, отец, если этослово оскорбляет тебя.

Каллагэн рассеянно кивнул, не отрываюсь от книги, которуювсе вертел в руках. Ее упрятали в пластиковую обложку, как часто поступают сдорогими первыми изданиями. На форзаце чуть просматривалась написаннаякарандашом цена: $950. Второй роман какого-то молодого писателя. Каллагэнуоставалось только гадать, отчего эта книга такая дорогая. Он собирался спроситьоб этом владельца книги, Келвина Тауэра, если их пути пересекутся. И за этимвопросом последовали бы другие.

— Мы объясним, что вы хотите, вызовем добровольцев. Изшестидесяти восьми мужчин Кра-тена Красной тропы. Я уверен, что все, кромечетырех или пяти, согласятся помочь, слить свою энергию воедино. Получитсямощный кхеф. Так вы это называете? Кхеф? Участие? Все в одном?

— Да, — кивнул Роланд. — Разделить воду, говорим мы.

— Вам никогда не удастся разместить столько людей на входе впещеру, — подал голос Джейк. — Не удастся разместить и половины, даже если онизалезут друг другу на плечи.

— Нет нужды, — ответил Хенчек. — В пещеру войдут самыесильные… кого мы называем излучателями. Остальные выстроятся вдоль тропы,объединенные руками друг с другом и с отвесами.

— В любом случае, нам нужна эта ночь, чтобы подготовитьмагниты и отвесы, — добавил Кантаб. Он смотрел на Эдди, и во взгляде читалисьчувство вины и страх. Молодого человека терзала невыносимая боль, сомнений тутбыть не могло. И он был стрелком. Стрелок мог ударить, а если уж стрелокнаносил удар, то никогда не бил вслепую.

— Возможно, будет слишком поздно, — прошептал Эдди. Вскинулна Роланда светло-коричневые глаза. Только теперь они налились кровью ипотемнели от усталости. — Завтра будет слишком поздно, даже если магия никудане денется.

Роланд открыл рот, но Эдди поднял палец.

— Не говори, ка, Роланд. Если еще раз скажешь ка, клянусь,моя голова разорвется.

Рот Роланда закрылся. Эдди повернулся к двум бородатыммужчинам в темных, почти как у квакеров, плащах.

— Вы не можете с уверенностью утверждать, что магияпродержится, не так ли? То, что можно открыть сегодня, завтра может закрытьсядля нас навсегда. И все магниты и отвесы, которыми владеют мэнни, не смогут этооткрыть.

— Ага, — кивнул Хенчек. — Но твоя женщина взяла с собоймагический кристалл и, чтобы ты ни думал, оставленный им след в Срединном миреи Пограничье никуда не делся.

— Я бы продал душу, чтобы вернуть его и взять в руки, —отчеканил Эдди. Все ужаснулись, услышав эти слова, даже Джейк, и Роландпочувствовал сильное желание сказать Эдди, что тот должен взять их назад,загнать обратно, за губы и язык. Слишком уж мощные силы противились их поискамБашни, темные силы, и в Черном Тринадцатом силы эти в полной мере проявлялисебя. Все, что могло использоваться на пользу, в той же мере могло пойти и вовред, и магические кристаллы радуги Мейрлина умели творить зло, особенно ЧерныйТринадцатый. Возможно, злобы в нем было столько же, что и во всех остальныхвместе взятых. Даже если бы кристалл по-прежнему находился у них, Роландупришлось бы приложить немало усилий, чтобы не подпустить к нему Эдди Дина. Вего теперешнем состоянии, когда от горя мысли блуждали и он не мог взять себя вруки, Черный Тринадцатый или уничтожил бы Эдди, или в несколько мгновенийпревратил в своего раба.

— Камень мог бы пить, если б у него был рот, — сухо заметилаРозалита, удивив их всех. — Эдди, даже если забыть про магию, подумай о тропе,которая ведет к пещере. Потом подумай о шести десятках мужчин, многие такие жестарые, как Хенчек, один или двое слепы, как летучие мыши, которым придетсяподниматься по ней в темноте.

— Валун, — добавил Джейк. — Не забывай о валуне, которыйприходится огибать с висящими над пропастью пятками. Эдди с неохотой кивнул.Роланд видел, он старается принять то, что не может изменить. Борется сохватывающим его безумием.

— Сюзанна Дин тоже стрелок, — напомнил Роланд. — Может,какое-то время она сможет позаботиться о себе.

— Я не думаю, что Сюзанна сейчас главная, — покачал головойЭдди, — и ты так не думаешь. Это ребенок Миа, в конце концов, а потому тело будетконтролировать Миа, по крайней мере до того момента, как ребенок… малой…появится на свет. Но Роланду интуиция подсказывала другое и, как многократнобывало в прошлом, она не подвела его и на этот раз.

— Она, возможно, контролировала тело, когда они уходилиотсюда, но потом, ей, скорее всего, пришлось отдавать бразды правления.

Вот тут заговорил Каллагэн, наконец-то оторвавшись от книги,которая ввела его в ступор.

— Почему?

— Потому что это не ее мир, — ответил Роланд. — Ониперенеслись в мир Сюзанны. И могут умереть обе, если не научатся ладить друг сдругом.

2

Хенчек и Кантаб отправились к мэнни клана Красной тропы,чтобы собрать старейшин (разумеется, исключительно мужчин) и рассказать им сначалао событиях этого долгого дня, потом о затребованной плате. Роланд ушел вРозалитой в ее коттедж, стоящий на склоне холма, повыше еще недавно аккуратнойбудки туалета, теперь превращенной в руины. А в туалете вечным, но ужебесполезным часовым застыл Энди, робот-посыльный (со многими другимифункциями). Розалита медленно и полностью раздела Роланда. Когда он остался, вчем мать родила, вытянулась рядом с ним на кровати и натерла его особымимаслами: кошачьим, снимающим боль в суставах, и более густым, чутьароматизированным, для самых нежных мест. Потом они занялись любовью. Кончиливместе (случайность, которые дураки принимают за знак судьбы), полежали,вслушиваясь в треск петард, все еще взрывающихся на Главной улице Кэлла БринСтерджис, и радостные крики горожан, которые, крепко набравшись, никак не моглиугомониться.