и ритуалов переживалось и передавалось в шаманизме. Разумеется, и к семейной расстановке относится то, что применять ее с пользой можно только при наличии опыта и знаний.

Таким образом, в ключевых точках семейная расстановка и шаманские ритуалы пересекаются. Они могут дополнять и обогащать друг друга своими осознаниями и опытом, сохраняя при этом свое особое своеобразие.

Берт Хеллингер

Предисловие автора

С семейной расстановкой я познакомился в 1998 году на семинаре под руководством Габриэллы Боркан и был до глубины души поражен целительной силой этого метода. Впечатленный и увлеченный системной работой, я стал регулярно принимать участие в семинарах этой ведущей и других тренеров. И уже вскоре мое внимание обратил на себя тот факт, что, говоря вводные слова про эту работу, большинство ведущих всякий раз произносили одну короткую фразу. В какой-то момент их объяснений по поводу системы звучало что-то вроде: «Вследствие процесса, которого мы не понимаем, заместители членов семьи клиента испытывают чувства реальных людей, которых они представляют в расстановке». Мне показалось странным, что все ведущие говорили примерно одно и то же. Почему все они были неспособны объяснить этот существенный аспект процесса расстановки?

Поскольку сам я уже много лет практиковал шаманскую работу, семейные расстановки совсем не казались мне такими таинственными. Поэтому в качестве эксперимента для себя самого я стал максимально точно отслеживать динамики процессов в расстановках и пытаться описывать их как шаманские феномены. Я думал, что таким путем, возможно, в какой-то момент сумею найти полезные объяснения и дать ответы на пока еще открытые вопросы, что позволит лучше понять процессы, происходящие в этом виде системной работы.

Через какое-то время мне приснился такой сон: я был один где-то на природе, там были горы, скалы и деревья. Я шел по этой местности, которая состояла не из настоящей физической материи. Я понял, что это скорее особая область в мире энергии, форма которой сложилась из теоретических структур человеческого мышления. Я находился в поиске теоретической основы энергетических и духовных аспектов системной работы Берта Хеллингера. Я знал, что эта теория выгравирована где-то здесь на камне или, лучше сказать, что она в форме некой естественной структуры представляет собой часть ландшафта.

Через некоторое время я подошел к красивой, просторной пещере. Солнечный свет проникал сквозь трещины и дыры в ее своде, а на ровном, гладком полу лежало множество плоских обломков скальной породы. Большинство из них имели от пятнадцати до тридцати сантиметров в длину и ширину, и все они были неправильной формы. Я различал камни разных размеров, цветов и пород. Я знал, что эта куча материала представляла собой теорию системно-феноменологической работы, какой она была на момент моего сна. Я видел, что лежащие на полу камни были обломками других, более крупных камней. Когда я попытался по ним пройти, мои шаги стали очень неуверенными, поскольку камни лежали в беспорядке. Их края неплотно прилегали друг к другу, и стоило мне на них наступить, как одни отъезжали в сторону, а другие шатались или бились друг о друга.

Во сне я осознал, что место, которое я открыл, могло бы претерпеть некоторые улучшения. Если бы люди в своих снах или мыслях пришли сюда, чтобы его исследовать, они бы не нашли там целостной структуры. Было очевидно, что теория системно-феноменологической работы требует улучшений. Улучшение теории сразу повлекло бы за собой улучшение структуры камней на полу пещеры в этом другом мире. На мой взгляд, самым важным в новой структуре было то, что она должна была состоять не из разных фрагментов, а из одного особого материала. Перед моим мысленным взором я видел большую, гладкую и ровную каменную плиту, пусть с разными цветовыми комбинациями и структурами, но все же целую.

Затем я проснулся.

На момент этого сна я уже состоял в активной переписке с Бертом Хеллингером, создателем семейных расстановок. После того как я принял участие в нескольких его семинарах, он порекомендовал мне определенные упражнения. Через несколько месяцев после этого я пережил трансформирующий духовный опыт, напрямую связанный с указаниями Хеллингера, и чутье подсказало, что мне следует написать ему об этом. Этот опыт я описал в главе 6, которая называется «Опыт вневременности».

За первым письмом последовало множество других. Я стал записывать некоторые мои мысли по поводу процессов расстановок, которые основываются на определенных духовных принципах и составляют в том числе основы шаманской работы. Задним числом я понимаю, что сон был тем моментом, когда мне стало ясно, что наша переписка приведет к тому, что я должен буду написать на эту тему книгу.

Многие аспекты семейной расстановки уже были достаточно полно описаны разными авторами на языке психотерапии, психологии или генеалогии. У каждого из этих научных языков свои отправные точки и предположения о реальности, и соответственно, каждый направляет фокус внимания на определенные аспекты, в то время как другие остаются неназванными. У каждого языка есть свои слепые пятна. Тот факт, что важные части расстановочной работы до сих пор остаются для многих тайной, еще не означает, что речь действительно идет о не поддающихся описанию феноменах. Гораздо скорее это объясняется тем, что языки, которые, с одной стороны, хорошо подходят для аккуратного описания скрытых динамик в семьях, выходящих на поверхность благодаря расстановкам, с другой стороны, просто не годятся для объяснения тех энергетических принципов, которые позволяют одному человеку замещать другого.

Мой сон вдохновил меня на то, чтобы представить связную теорию энергетических динамик расстановки на языке шаманизма – отправной точки, которая пока не использовалась для объяснения системно-феноменологической работы. Разумеется, у этого языка, как и у любого другого, тоже есть свои слепые пятна. И все же он может оказать большую помощь с некоторыми объяснениями, особенно в том, что касается природы души и ее движений, области, которую другим языкам до сих пор удавалось объяснить неполно или не удавалось совсем.

Западные научные языки дают аналитические объяснения. Шаманский же язык обычно не объясняет, а просто описывает, а это нечто принципиально иное. С помощью шаманского языка можно описать не только опыт, полученный через органы чувств физического тела, но и опыт души.

В традиционном шаманизме точное описание духовного опыта само по себе считается достоверным объяснением. Шаман или знахарь будет описывать самые разные виды духовного и практического опыта, а потом предоставит слушателю найти между ними связи и структуры. Кто, не вступая в дискуссию, не задавая вопросов и не анализируя, будет слушать традиционного шамана, тот со временем обнаружит некие паттерны. Глубинные