Женя идет с малышом на руках. Тот одет в голубой комбинезончик. Он его покачивает немного, смотрит в лицо малышу. и улыбается. Его улыбку я отчетливо вижу, и она лезвием по сердцу. Мне кажется что я плыву, и меня подбрасывает на волнах, когда он останавливается и перекидывается парочкой слов с женщиной, что идет по правую руку от него. Блондинка, красивая, ухоженная, с цепким взглядом, который почему то смотрит в мою сторону. Она машет рукой, а я отшатываюсь.

— Диан, ты точно нормально? Я побегу, не хочу говорить ни с кем из них, я за вещами заехала, — торопливо выговаривает слова, и отворачивается от парочки. Ловлю на себя взгляд Жени в этот момент, в груди будто бомба взорвалась, шире открываю глаза, и глубоко вдыхаю, только не реветь, только не здесь.

— Я тоже пойду, думала по работе задать вопрос, но раз он занят, ладно, — придумываю первую чушь, что идет в голову, и разворачиваюсь на пятках в сторону дома.

Это его ребенок?

— Он теперь всегда занят, — недобро хмыкает Вероника мне в спину, — мама вертит им как хочет, — добавляет, а я чувствую, что в носу начинает щипать, и горло будто проволокой колючей скрутили, — я позвоню тебе ладно, правда тороплюсь.

— Беги, — едва поворачиваю голову, и даже пытаюсь улыбнуться.

— Ты меня пугаешь, — разворачивает к себе лицом и обнимает крепко, — тебе нужно развеяться, Диан, прекрати отказываться от моих предложений погулять, или выбраться на дачу, я же из добрых побуждений. Понимаю, что прошло немного времени, но ты ведь итак исхудала уже вся, только посмотри на себя. Так дело не пойд..

— Я переезжаю на днях, мне пока не до гуляний, да и потом вряд ли будет до них, — прерываю подругу на полуслове, говорю, то что решила буквально пол минуты назад.

Внутри такая дыра образовалась, что страшно от этих ощущений. Глаза уже печет от подступивших слез, я разрываю объятия, и под ошалевший взгляд подруги, ухожу прочь.

Здесь мне делать больше не чего!

Есть только я, и мой малыш!

Глава 1

Больше года спустя…

— Два пожарника бежали, и на кнопочку нажали, би-и-и-ип, — в воздухе вышагиваю, указательным и среднем пальцем, прям перед лицом сынишки, а затем касаюсь пальцем, маленького носика. Малыш заливисто смеется, приподнимая пухлые ножки.

Смотрю на него и нарадоваться не могу, какой же он чудесный. Только зубы пока, покоя не дают, часто просыпается по ночам, но не плачет, иногда лишь подхныкивает, стойко перенося боль. Весь в маму.

Я уже успела смириться за эти пол года с ролью матери-одиночки. Срослась с этой мыслью, и стараюсь уделять ему много времени. Если бы не Руслан, не знаю, справилась ли бы сама, а брат помог. Приютил, возил в больницу, и с роддома встречал, с шарами, и большим букетом цветов.

Помню завистливые взгляды медсестер, их шепот, о том, какой красавчик попался мне в мужья, знали бы они правду, болтали бы меньше.

Но я не спешила разубеждать кого то, в то время мне было слишком больно, я только лишь не фыркала на их высказывания и то ладно, проходила молча, впитывая в себя все слова.

Первые месяцы беременности дались мне очень тяжело, постоянная угроза выкидыша, тонус матки, жуткий токсикоз, и по итогу госпитализация. Малыш будто высасывал все силы изнутри, я худела на глазах и не могла даже нормально покушать. После пятнадцатой недели стало легче. Руслан помог справиться, возил в больницу, и ходил со мной на прогулки. Со стороны мы наверняка выглядели, как семейная пара, ожидавшая малыша, но это было не так.

Изначально, брат узнав о беременности, опешил, затем перешел в наступление, долго убеждал при любом раскладе сообщить об этом отцу ребенка, но я была непреклонна. Да и по сей день, во мне существует убежденность, что я все делаю верно! У него есть Ольга, и малыш, которому он улыбался, держа на руках. Может это его сын? Я тогда поняла, что это мальчик лишь по цветовой гамме одежды. Я помню слова Вероники, его дочки, о том, как он ждал мальчишку, а родилась она. Любил он ее сильно, также, как наверняка любит и этого малыша, подаренного Ольгой.

Он не забыл её. а меня лишь использовал в качестве заменителя, тогда я это была готова, только лишь быть с ним, приносить удовольствие и дарить заботу. Сейчас…

Я другая.

Если посмотреть. прошло не так много времени, но мои стереотипы о жизни, ценности и взгляды в корне поменялись. Разве я не достойна любви, внимания?! Я начала ценить себя, и наконец перестала чувствовать себя обязанной Евгению. Мои чувства к нему завязались не на благодарности. нет, на сильной симпатии, но затем переросли во что то неправильное, мне казалось, что я должна, и старалась это отдать.

Я благодарна ему за сына, и впрочем за многое другое, что он для меня сделал, но это чувство не выходит за рамки разумного. Спасибо, и на этом всё.

С его стороны, также как и с моей не было попыток поговорить, узнать о жизни, он молчал. А я в первые месяцы страдала, рыдая в подушку по ночам, а утром, обнимаясь с фаянсовым другом, вспоминала его медово-теплые глаза. Он для меня был идеалом, эталоном современной мужской красоты, я возносила его, и боготворила, и только немногим позже до меня дошло, что всё это зря. В пустоту. Темную, и бездушную. Мне было больно и одиноко, я запиралась в спальне, пугая брата, не специально, просто во мне будто происходила перезагрузка, жизни, в ее принятии.

Со временем, мне кажется во мне зародились зачатки ненависти, но я их убирала на корню. Он ведь не знал о малыше, он просто передумал. Не сделал ничего плохого, это просто жизнь. А она штука сложная и тяжелая.

Я справляюсь, и даже успеваю работать в перерывах. С компанией Абрамова, я рассталась на следующий день, после того, как увидела его с бывшей женой. Но он оставил мне рекомендации, о которых я и мечтать не могла, поэтому скучать мне не приходилось. Работая удаленно, я вышла на приличный, стабильный доход, который покрывал все наши хотелки с сыном, хотя хотел он не много. Только мою грудь, и я с радостью ему её давала.

Раньше работать было намного проще, ведь почти всё время Тимка спал, сейчас же, чтобы уложить этого парня, приходиться попотеть.

— Агу, —