Я представлял, что неплохо его узнал. Он казался понятным человеком, хотя определенно в нем существовала пара закрытых дверей. Я хорошо разбирался в людях, и то, что я думал о нем раньше, так или иначе подтвердилось.

Саша. Интроверт с задней парты. Их пруд пруди в каждой школе. Говорят, у них неразвитые коммуникативные навыки. Комплексы. Для них не осталось никакого выхода, кроме как закрыться в своем внутреннем мире: так они не чувствовали боли во внешнем.

Саша. Слишком мягкий, пассивный, может быть, даже инфантильный, но не лишенный понимания сути вещей. Он весь был в своих увлечениях, так называемых странноватых хобби, заменивших ему друзей. Он конструировал роботов, читал научную фантастику и почему-то разбирался в трип-хопе. Не имея возможности общаться со сверстниками, — вернее, будучи ими отбракованным, — Саша компенсировал это поглощением информации и накоплением бесполезных, но занимательных знаний. Например, изучил названия всех рыб на латыни.

Свои проблемы с классом он обсуждать не любил, да и я никогда не лез к нему в душу. В целом он был отзывчивым и неглупым парнем. Просто у него не заладилось общение с другими.

Самое запоминающееся случилось в конце сезона. Все собрались на главной поляне, готовясь к прощальной вечеринке, а мы слиняли, чтобы поторчать на озере. Вода постепенно темнела, и багровый горизонт медленно сужался в сумерках. Мы стащили из кухни пару бутылок лимонада и распили его вдали от всех. Это было хорошее завершение лета.

Потом под грохочущую вдали музыку мы бесцельно брели по пляжу, и наши ноги увязали в рыхлом, немного грязном песке, в котором пестрели бутылочные крышки.

Так мы дошли до высокого забора. Кто-то из лагеря говорил, что он проходит и под водой и под ним невозможно проплыть. За ним находился дорогой пансионат, и периодически на той стороне виднелись силуэты девушек в купальниках.

Из любопытства мы подошли вплотную и увидели, что это обычное ограждение на пирсе, и уж точно там ничего нет под водой.

— Они бы еще придумали, что по нему проходит электрошок, — поиздевались мы над глупыми слухами… и полезли.

Делать все равно было нечего, а на той стороне сейчас вроде бы никого не виднелось. К тому же пирс был в несколько ярусов, и в тот момент ничего не казалось привлекательнее маленького ночного приключения.

Чтобы перелезть через прутья, надо было дойти до середины пирса по внешней стороне, где виднелся довольно широкий проем. Несколько метров пришлось ползти над водой, и темная бездна под нами колыхалась как живая. Саша двигался за мной, намертво вцепившись в прутья, и я чувствовал его страх.

— Давай назад, — предложил он. — Опасно. И спалят еще.

— Да брось, кто нас поймает?..

Тогда я не обратил внимания на его поведение. Саша был против, но все же пошел за мной. Впоследствии я узнал, что он всегда так делал. Он много чего не хотел, но никогда не мог сказать «нет».

И тут мне в лицо ударил свет фонаря.

Краем глаза я заметил, что Саша мигом присел на внешней кромке пирса, как член спецназа.

— Это еще что такое?

Нас засекла охрана.

— Добрый вечер, — сказал я, спокойно глядя в слепящий круг. — Мы бы хотели походить по вашему пирсу.

— Пирсу?

— Ну да. Можно?

Раздался приглушенный смешок, и тот, кто стоял за бельмом фонаря, сказал:

— Ну давай, лезь, парень… Не вниз же тебе прыгать.

Саша чуть ожил и проследил за тем, как я поднимаюсь наверх. У края замер охранник в форме. Я махнул ему рукой, и тот добродушно хмыкнул. Где-то сзади раздалась возня. Саша поднимался вслед за мной.

— Только недолго, — предупредили нас.

Я кивнул и прогулялся туда и обратно. Отсюда небо, усыпанное звездами, казалось ближе, а прямо над нами висела полная луна. Мы глядели то вверх, то вниз и не могли насмотреться.

— Здорово, да? — спросил Саша.

Я кивнул. Как мало, оказывается, людям нужно, чтобы почувствовать себя частью чего-то большего…

Внизу мы уловили какое-то странное движение. Я увидел, что охранник отставил в сторону свой фонарь и размотал удочку. Затем закинул ее в воду и, кажется, совсем про нас забыл.

Саша наблюдал за тенью его рук какое-то время, а затем вдруг последовал неожиданный вопрос.

— Он изображает театр теней?

— Ты что, серьезно? — Я чуть не рассмеялся. — Глаза разуй… Он ловит рыбу.

Саша пригляделся и поскучнел.

— А-а-а…

Я усмехнулся. Он и впрямь был не от мира сего. Из всего на свете этот чудак подумал про театр теней, хотя на ум приходил миллион рациональных объяснений.

— Жалко. А я могу. Смотри.

Он вытянул длинные ладони, и свет фонаря тут же отбросил косую линию. Саша оттопырил пальцы и изобразил попугая. Затем поднырнул другой рукой, и сложенные кисти разомкнулись как пасть. Попугая сожрали.

Я издал дурацкий смешок, и Саша — тоже. Так мы посмеялись непонятно над чем, и я окончательно уяснил, что мой новый приятель — с причудами.

Мы попрощались с охранником и вернулись в лагерь. Та маленькая авантюра осталась нашим единственным общим секретом. В автобусе мы сели рядом, и между нами возникло чувство какой-то общности. Возможно, тогда мы действительно были друзьями на одну ночь.

— Слушай, Серый… А как тебе хватило духу так нагло попроситься на пирс?

Я перевел на него недоуменный взгляд. Похоже, его действительно интересовал этот вопрос.

— Да не знаю. Ляпнул первое, что пришло в голову.

— И ты не боялся?

— Ну не в воду же нам прыгать…

— Ну да, — согласился Саша.

Мы разъехались по домам и какое-то время толком не виделись.

Следующий эпизод столкновения с ним лицом к лицу уже был разительно другим.

Февраль. Я захожу в школьный туалет и вижу, как местные дебилы окружили Сашу, который метался между ними как раненая птица. Его глаза беспомощно и подслеповато щурились, пока не уткнулись в меня, застывшего в дверях.

— Пустите, пожалуйста, — бормотал Саша. — Я просто в туалет. Тут же уйду.

— А кто тебя держит? — глумливо спросил Кирилл. — Иди, пожалуйста.

И они все дружно загоготали, не выпуская его из круга. Саша попытался пройти, но те сгрудились плотнее.

Взгляд Саши снова беспомощно скользнул по мне, и в нем словно прощально взмахнули чьи-то крылья… Господи, как же он боялся этих идиотов.

— Отвалите, — сказал я. — Что, уже в теремок не с кем играть?

Они по очереди лениво обернулись. Лицо Кирилла слегка потемнело.

— Секьюрити пожаловало…