— Я вот-вот должна обручиться, — сказала она. — И это будет брак по любви. Уверена, что вам все понятно.

— Я настаиваю на том, чтобы вы назвали мне его имя, — задыхаясь от волнения, произнес граф.

Поппи едва не выпалила: «Сергей!» — но спохватилась и проговорила:

— Герцог Драммонд.

Другие поклонники Поппи верили, что она познакомилась с герцогом Драммондом во время поездки на Котсуолдские холмы, а на самом деле он был личностью вымышленной, продуктом пылкого воображения кухарки в доме Смит-Барнсов, которая обожала рассказывать занимательные истории, в то время как мыла посуду или нарезала: зелень и овощи.

Не далее как этим утром кухарка поведала Поппи очередную диковинную историю о герцоге. Поппи уже знала, что он самый могущественный, самый скорый на расправу из всех герцогов, когда-либо попиравших землю. Знала она и то, что родовой замок герцога высится на скале над бурными водами Северного моря. По словам кухарки, он убил родного брата, дабы получить герцогский титул, а чтобы забыть о своем грехе, то и дело прыгал с этой скалы и плавал по волнам.

Эверсли вздернул подбородок со словами:

— Никогда о нем не слышал.

— Он просто невероятный.

— Невероятный? — подняв брови, переспросил граф.

— Я хочу сказать, что он невероятно красив, — пояснила Поппи и снова подумала о Сергее. — Мы познакомились три года назад. Помните год, когда я пропустила импровизированные лодочные гонки на Темзе?

— О да, припоминаю. Моя команда одержала победу. Я занимал первую скамью на носу лодки, а Майлс Фосберри свалился в реку. Мы не смогли выудить его из воды, пока не пришли к финишу.

— Верно, — Поппи одарила его легкой улыбкой. — Ну а в то время как вы и ваша команда обгоняли на веслах ваших менее удачливых соперников, я гуляла по холмам Котсуолда. Герцог тоже там был. Мы познакомились на деревенской ярмарке.

— Но ваш отец… — Граф наморщил брови. — Лорд Дерби не упоминал об этом. Он сказал, что вы вольны принять мое предложение.

— Драммонд еще не сделал мне формального предложения, — пояснила. Поппи. — Однако он… — Поппи запнулась. — Он готов предложить мне руку и сердце в самое ближайшее время.

Лорд Дерби, безусловно, придет в негодование, узнав о том, что она отказала графу. Но быстро опомнится. Он слишком поглощен заботами о благе Англии, чтобы тратить долгое время на негодование. Особенно если непослушная дочь расплачется и скажет ему, что мечтает о вступлении в брак по истинной любви, как это было у него самого и мамы.

Граф опустил взгляд на свои начищенные сапоги, а когда снова поднял голову, в глазах его смешались любовь и горечь разочарования.

— Я по-прежнему люблю вас, — заговорила Поппи. — Как друга. Это маленькое… недоразумение между нами… давайте забудем о нем, ладно? Надеюсь, мы будем видеться во время сезона, да? И потанцуем вальс.

На самом деле она мечтала только о том, как станцует первый вальс с Сергеем.

Поппи набралась смелости и коснулась его щеки коротким поцелуем. Вообще-то она была не из тех, кто щедро раздаривает свои поцелуи, и высший свет был об этом осведомлен.

— Заранее приглашаю вас на этот вальс, — проговорил граф немного ворчливым тоном, в котором тем не менее прозвучала прежняя симпатия.

— Буду ждать с нетерпением, — с улыбкой подхватила Поппи. — Кстати, я уверена, что могу рассчитывать на вашу порядочность. Пожалуйста, никому не говорите о нашем… разговоре.

Граф поклонился и вышел из гостиной, не прибавив более ни слова.

Она подождала несколько секунд, пока Кеттл отворит дверь для графа, потом подбежала к окну и выглянула. Лорд Эверсли неторопливо спустился по ступенькам крыльца. Поппи узнала эту походку получивших отставку холостяков. Она довела до нее многих мужчин.

Однако к той минуте, когда граф подходил к своей прекрасной карете, которая ожидала его чуть поодаль, поступь его обрела привычную живость. А почему бы и нет? Он богатый, красивый, светский лев с огромным обаянием. Многие женщины приняли бы его предложение.

Поппи повернулась и увидела, что в дверях гостиной стоит тетя Шарлотта. Отделившаяся от парика волнистая прядь упала ей на глаза, скрывая выражение глаз.

— Я слышала каждое слово! — произнесла она громким шепотом. — Я горжусь тем, что ты следуешь велению сердца. Но…

— Поппи! — донесся до них голос лорда Дерби. Поппи, прислушавшись к топоту его сапог, поняла, что отец направляется в гостиную. — Это граф уехал, верно? А у меня в библиотеке приготовлены бренди и сигары, чтобы отпраздновать вашу с ним помолвку.

С улицы послышалось, как щелкнул кнутом по крупу лошади кучер Эверсли, — граф отбыл.

А проблемы Поппи еще только начинались.

Николас Стонтон открыл один глаз. Яркий луч утреннего солнца ударил ему прямо в лицо и ослепил его.

А потом он почувствовал запах.

Лилии.

Господи, он ненавидел лилии. Они напоминали ему о похоронах родителей. Впрочем, от одной из тех, кого он знал и с кем спал, исходил запах лилий. И он терпел этот дурманящий запах, ибо женщина была очень хороша в…

Он снова закрыл глаз и вновь погрузился в туманный и прекрасный мир, полный чувственных радостей, начисто забыв о неприятном, срочном деле.

— Ники, проснись! — послышался женский голос.

Он поморщился и не ответил.

— Я не могу заниматься такими вещами при дневном свете, — продолжал настойчивый голос, — и вообще не имею намерения заниматься этим больше. Я просто пытаюсь разбудить тебя. Просыпайся же!

Его легонько шлепнули по правой щеке, и чудовищным напряжением воли он открыл правый глаз и глянул на неотвязное создание, так грубо разбудившее его.

Боже милостивый! Теперь он вспомнил, от кого пахнет лилиями. Она лежит буквально в одном дюйме от его лица, ее темно-карие глаза горят нетерпением, черные как смоль локоны обрамляют лицо.

«Настоящая ведьма», — промелькнула у него в голове совершенно нелепая мысль.

— Наташа, — пробормотал он.

Русская княгиня.

Она оперлась щекой на ладонь и улыбнулась ему — медленной, возбуждающей улыбкой. У него сохранилось неясное воспоминание о том, как он выпил бренди из ее пупка где-то после полуночи, но больше ничего вспомнить не удавалось.

Все тело болело, голова гудела, и, сказать по правде, больше всего ему хотелось погрузиться в сон.

— Ники!.. — зашептала она ему на ухо. — Хауэллы вернутся из Суссекса сегодня днем. — Она положила теплую ладонь ему на грудь. — Если они увидят тебя здесь, то прикажут мне упаковать мои вещи и убираться назад в Санкт-Петербург. Да не засыпай же ты! Уже одиннадцать часов.