для меня не будет?

Утверждается она.

Кроме того, что я перегну тебя через колено и отшлепаю.

Черт.

Мои мысли уже грязны, а я ее еще не видел.

— Верно, дитя.

— Вы не против, если мы поговорим с глазу на глаз? — спрашивает она.

Чувство тревоги пробегает по моей шее, когда я понимаю, насколько это опасно.

— Конечно, нет, — отвечаю я, хотя должен был отказаться, и тянусь к двери в исповедальню. — Выходите.

Это все равно что пригласить ягненка в логово льва. Сердце бешено колотится, когда я выхожу и закрываю дверь, наблюдая, как ее дверь распахивается. Я затаил дыхание, ожидая, что она окажется такой же божественной, как и ее голос.

Время останавливается, и на пороге появляется самая потрясающая женщина с темно-каштановыми волосами, ниспадающими до пояса, и изгибом фигуры, созданной для поклонения мужским рукам, точнее, моим.

Вся кровь в моих венах устремляется на юг, и я благодарен свободной мантии, когда ее бледно-голубые глаза встречаются с моими. Электричество вырывает кислород из воздуха, и я с трудом втягиваю его в легкие.

Ее глаза расширяются, изучая мой внешний вид, переходя от моей громоздкой фигуры к небольшому количеству чернил, виднеющихся над воротником.

— Привет, — говорит она, ее тонкое горло дергается, когда она сглатывает. — Я Мэдисон.

Мэдисон.

Она чертовски божественна. Она в одну секунду раскрывает все, от чего я пытался убежать. Тьма, которая все еще живет во мне. Тьма, которую я пытался похоронить.

— Рад познакомиться, Мэдисон. — Я протягиваю ей руку для пожатия. — Я Данте.

Она берет мою руку, приоткрывает губы. Они чертовски красивы. Между нами течет электрическая химия. Она всепоглощающая и вызывает привыкание. Она облизывает эти пухлые и сочные губы, словно пытаясь заманить меня внутрь. Черт возьми.

— Приятно познакомиться с вами, Данте, — мурлычет она.

Даже то, как она произносит мое имя, звучит сексуально.

Я знаю без сомнения, что умру, защищая ее от любого мужчины, который попытается причинить ей боль. Я убью любого, кто попытается это сделать. Любого мужчину, который даже подумает о том, чтобы прикоснуться к ней, потому что она моя.

— Как долго ты уже убегаешь? — спрашиваю я.

Мой вопрос выводит ее из оцепенения, и она качает головой.

— Девять месяцев, Отец.

Ее поведение меняется, плечи опускаются, как будто ее придавило бремя. Я хочу нести это бремя. Я хочу найти того, кто заставил ее чувствовать себя так, и размозжить его гребаный череп голыми руками.

Ты священник, Данте.

Мое ограниченное моральное сознание говорит. Я потратил четыре года на то, чтобы построить безопасную жизнь вдали от тьмы. А этот ангел ворвался сюда и уничтожил мой самоконтроль. Ей почти ничего не пришлось делать.

И все же тьма слишком сильна.

— Пожалуйста, зови меня Данте. — Я киваю в сторону скамьи в передней части церкви. — Присаживайся, и мы сможем поговорить.

Я должен сказать ей, чтобы она бежала и никогда не оглядывалась. Если она боится своего мужа, подождите, пока она не узнает, какой я испорчен.

Она откидывает каштановые волосы длиной до пояса на плечо, затем поворачивается и садится.

Образ ее обнаженной, обвязанной скотчем, с повязкой на голове вспыхивает в моем сознании. Чего бы я только не отдал, чтобы намотать эти прекрасные каштановые локоны на свои кулаки, когда буду вгонять в нее свой член. Разорвать ее на части, как она того заслуживает.

Успокойся.

Этот надоедливый голос снова заговорил. Я сажусь рядом с ней, ближе, чем следовало бы, учитывая, что мой член — это гребаный камень.

Прикосновение моей ноги к ее ноге заставляет ее напрячься. Ее грудь вздымается и опускается, когда она резко втягивает кислород. Блять. Она не понимает, что делает со мной. Ее тревожная реакция на меня лишь подпитывают темного зверя, прячущегося у всех на виду. Я хочу питаться ее страхом и утонуть в нем.

У нее большая и упругая грудь, обрамленная облегающей, но консервативной бордовой блузкой. Если соски и твердые, я не могу определить это через лифчик. Это раздражает. Мне хочется оторвать пуговицы и выяснить это, засосать соски в рот и поклоняться ей, словно она моя гребаная богиня.

Мой член хочет проделать дыру в штанах и рясе священника. — Расскажи мне о своем прошлом и о том, почему ты бежишь, — надавливаю я. У нее перехватывает горло, и она встречает мой взгляд. — Это долгая и запутанная история. — Ее глаза наполняются грустью. — Я бы предпочла не углубляться в нее прямо сейчас.

Я сжимаю кулаки у боков, понимая, что не могу заставить ее рассказать, от кого она бежит. И все же мне нужно знать. Одна гребаная встреча зажгла во мне одержимость. Я выясню, кто за ней охотится, и как только узнаю, выслежу ублюдка и сделаю так, чтобы он больше никогда не вспоминал о ней.

Она моя. Кошмар, которого я не ожидал. Тихий городок Фордхерст, штат Вайоминг, только что превратился в поле битвы. И я хорошо знаю, что тьма внутри меня никогда не отступит перед битвой. Если бы Мэдисон знала, что для нее хорошо, она бы бежала и не оглядывалась. Потому что я буду преследовать ее.

2

Мэдисон

Фордхерст, штат Вайоминг, — мой четвертый город за девять месяцев и третий округ. Я всегда боюсь, что он найдет меня, как бы далеко я не убежала.

Священник здесь менее осуждающий, чем в прошлых городах, но он также самый греховно привлекательный мужчина, которого я когда-либо видела. Священник не должен выглядеть так, как он.

Я нервничаю, пока иду к церкви, зная, что этот город религиозен, и если я хочу вписаться в него, мне нужно вести себя соответственно. У меня никогда не было веры, даже в детстве, несмотря на то, что мои родители утверждали, что мы были христианской семьей. Смешно, правда, что мои родители заявляют, что они христиане, учитывая, чем они занимаются в жизни. Тем не менее я отчаянно пытаюсь найти место, где мне будет хорошо.

А что может быть лучше, чем воскресное утро?

В глубине души я знаю, что есть еще один скрытый мотив. Мой разговор со священником вчера днем заставил меня разгорячиться по всем причинам.

Он невероятно красив, с короткими темными волосами по бокам и более длинными на макушке. У него аккуратная щетина и карие глаза с оттенком темного шоколада, в которых я могла бы потеряться. Не говоря уже о том, что у него есть татуировки, которые я обнаружила чуть выше воротника его ряса. И его