chitay-knigi.com » Детективы » Сами по себе - Сергей Болмат

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 ... 67
Перейти на страницу:

За три года он многое успел.

Телохранители лениво огляделись по сторонам. Харин подержал пирожное, примерился и откусил порядочный кусок с угла. Облачко сахарной пудры поднялось над пирожным, крошки посыпались на черные шелковые итальянские брюки, две толстые полоски крема выдавились по бокам. Харин едва успел подхватить одну из них языком. На лбу у него заблестели капельки пота.

— История, однако, гениально права.

Валентин Викторович смотрел на Харина влюбленным взглядом естетсвоиспытателя.

— Не понимаю, — живо откликнулась Ксения Петровна.

Она обернулась. Ей хотелось послушать.

— Современный положительный герой — это урод, Калибан, увеличенный вагнеровский нибелунг, отпросившийся с работы.

— Правда?

Когда предоставлялась такая возможность, Валентин Викторович всегда предпочитал проводить время в обществе творческой интеллигенции. Когда у него с недавних пор завелись приличные деньги, в гости к ним сразу же зачастил всевозможный сброд: неопределившиеся художники, ищущие кинорежиссеры, вожди несуществующих партий, поэты, пророки, маньяки, мегаломаны, просто шизофреники, за которыми иногда приезжали печальные родственники. Валентин Викторович называл их лейкоцитами культуры. В последнее время Ксения Петровна всех этих потрепанных и высокомерных моложавых людей просто видеть уже не могла. Когда они преувеличенно вальяжно раскидывали свои продолговатые пролетарские конечности по коллекционным креслам и козеткам, она уходила в спальню, запиралась и раскладывала большой королевский пасьянс.

Валентин Викторович понабрался от них, конечно, всякого, но это была вообще его отличительная особенность: легко усваивать и свободно обходиться. Когда-то совсем давно, когда они еще только познакомились — на концерте Шенберга, куда Ксения Петровна пришла по службе, а Валентин Викторович — по незнанию, он довольствовался скромной, состряпанной недалекими кремлевскими кулинарами диетой из Бергмана, абстракционизма и Солженицына. Потом наступили переходные времена Малера, латентного концептуализма и Висконти. Потом началась всеобщая деконструкция. Ксения Петровна, впрочем, поощряла — не столько его нетребовательное меценатство, сколько редкую способность Валентина Викторовича рассуждать обо всем со снисходительной улыбкой знатока и с виноватым взглядом профессионала.

— Именно. Посмотри.

И Валентин Викторович экономным движением подбородка показал на жующего Харина.

— Смотрю.

— Что скажешь?

Ксения Петровна поморщилась в ответ.

— Не вижу ничего положительного.

— Нет, минуточку, — Валентин Викторович покачал в воздухе профессорским пальцем. — Что мы в настоящий момент наблюдаем?

Ксения Петровна обернулась и с удовольствием посмотрела сквозь дым на мужа.

— Кто что.

— Нет, правда.

Она снова отвернулась и в который раз посмотрела.

— Обыкновенный бандит.

— А мы с тобой кто, исторически говоря?

Она честно подумала.

— Исторически говоря, мы с тобой, два пожилых человека. Два анахронизма. Пережитки идиотского тоталитарного режима. Жертвы богатого культурного наследия.

— Исторически говоря, мы с тобой Гильденстерн и Розенкранц, вот кто мы такие. Два персонажа, действию не принадлежащие.

Они помолчали вместе.

— России мы не нужны, — заявил Валентин Викторович печальным государственным тоном, — и жизни нам отпущено ровно столько, сколько надо, чтобы заполнить невнятными разговорами время, необходимое для накопления первоначального капитала.

— Это чистейший оппортунизм, — запротестовала Ксения Петровна. — Ленин, например, за такие разговоры подверг бы тебя жесточайшей обструкции.

— При чем тут Ленин? — в свою очередь поморщился Валентин Викторович. — Сегодняшней России с ее производственно-параноидальными проблемами такие люди, как мы, не нужны, более того, совершенно безразличны. Исторически это, безусловно, правильно. Чтобы развиваться, позитивно функционировать, России нужны настоящие средневековые рыцари, беспринципные феодалы — хитрые, грязные и злобные.

— А чистые феодалы ей не подойдут?

— Нет.

Они помолчали.

— Пройдет время, — сказал Валентин Викторович с такой интонацией, будто читал вслух финал большого и очень хорошего романа, — лет пятьдесят, не больше. Дети этих динозавров отучатся в своих непременных Сорбоннах и Кембриджах и вернутся домой ранним летним утром. В белых чистых рубашках, в хороших галстуках, в настоящих ллойдовских ботинках.

Она не заметила, как стала вспоминать. Они встретились во время первого отделения в филармоническом буфете. Народу на концерт собралось немного, человек двадцать, и буфетчица, отчаявшись, уже заворачивала подносы с нетронутыми бутербродами в промасленную столовскую бумагу. Ксения Петровна переводила в тот раз музыковеду из ФРГ, ученику ассистента Адорно. Один из первых ее подопечных. В перерыве между частями, глядя на заскучавшую Ксению немец снисходительно пошутил: «Вы переводили мне, теперь я вам могу переводить,» — имея в виду, конечно, музыку. Тем не менее, она его оставила в зале, среди патетических атональностей, а сама сбежала, якобы в туалет. На самом деле, она села на белый блестящий подоконник возле открытой форточки, слушала, как шелестит мокрая липовая листва, нюхала влажный, пахнущий пригородной пылью воздух и смотрела на элегантного одинокого мужчину за столиком, пьющего коньяк и читающего раскрытую в полный лист газету — «Литературную», судя по толщине. По улице ехал горбатый троллейбус с маленьким окошком в спине. Через пять минут она подошла, села за столик, и они познакомились. Через полчаса они вместе напились коньяка, и Ксения Петровна умудрилась потерять своего куртуазного двояковогнутого музыковеда среди полутора десятков любителей музыкального авангарда. С перепугу она пошла с Валентином Викторовичем в одно прогрессивное кафе, куда ее пускали в любое время дня и ночи, и в результате они в половине четвертого стояли, обнявшись и подрагивая с похмелья, перед разведенным мостом и смотрели, как большие и слегка мистические корабли важно проплывали перед ними по свежепозолоченной, всхлипывающей на утренних парапетах Неве.

Через два года они поженились. «Переводчица и Филолог» — комедия положений, которая гарантировала в те двусмысленно-романтические времена куда более скорую и верную матримониальную развязку чем сегодня, скажем, встреча начинающей фотомодели и директора товарищества с ограниченной ответственностью на презентации женской клиники имени Варвары Великомученицы. Отсутствие позитивного цинизма сказывалось. Это знакомство стоило Валентину Викторовичу некоторых принципов, а Ксении Петровне, по первому времени, — некоторых карьерных достижений.

— Не вернутся, — улыбнулась она.

Ей захотелось выпить. Она достала из сумочки небольшую опрятную фляжку, свинтила пробку и сделала несколько приличных глотков польской черешневой водки прямо из горлышка.

1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 ... 67
Перейти на страницу:

Комментарии
Минимальная длина комментария - 25 символов.
Комментариев еще нет. Будьте первым.
Правообладателям Политика конфиденциальности