зажигалка – и сосредоточенно сдвинул брови. Вдоль пальца, слегка опалив кожу, вытянулся рыжеватый язычок пламени. В виски ткнулась острая боль – и тут же отступила, как всегда. Ноготь демонстративно раскрыл пустую ладонь.

– Видал? – гордо, будто сам только что проделал хитрый трюк, бросил Хмурый. – Умел бы чего полезное – цены б не было парню.

– Ого, – Феликс смерил Ногтя внимательным взглядом. – Так и это полезное.

– Чем оно полезное?

– Придумаем, – туманно пообещал пришлый и принялся рыться в карманах. – Ну-ка, где-то у меня тут колбасы было чуток…

Ноготь колбасу не взял. Не потому, что не хотелось – хотелось, ещё как. Просто пацифист этот был какой-то мутный. На ворованных харчах так не отожрёшься. Где Хмурый его откопал? Или, что вернее, где он откопал Хмурого…

Нудьга затолкал очередной окурок в опустевшую бутылку. По шоссе пронеслась, мерцая мигалкой, машина аварийной службы. Спохватились наконец. Помчались спасать цивилов, замерзающих в своих бетонных норах. Те-то хоть надеяться могут, что до них кому-нибудь есть дело. Но это они зря. На самом деле всем на всех плевать.

Ноготь изловчился и отнял у зазевавшегося Нудьги пачку с сигаретами. Тот шумно возмутился, но в драку не полез – не хотел огребать. Рискуя обжечься, Ноготь сунул кончик сигареты в костёр. Ну его к чертям, Феликса этого. Оба целее будут.

***

Рынок невесело галдел о своих нехитрых делах. Замотанная в мохнатый платок бабка притоптывала у лотка с разложенным прямо так, на картонках, мясом; вырывавшийся из её рта пар походил на сигаретный дым. На краю лотка под бдительным взором торговки лежал громадный, вызывающе розовый шмат свинины. Ноготь прищурился, прикидывая шансы на успех.

– Чего тебе там надо? – хмыкнул Феликс, проследив за его взглядом. – Пошли вон лучше на выходе кого-нибудь цепанём. Товар, деньги, товар, хе-хе.

– Не хочу, – буркнул Ноготь и сунул руки в карманы. – От карги не убудет, а эти, может, последнее бабло тут оставили, – он кивнул на вереницу покупателей, бредущих мимо лотков.

Пришлый искренне изумился.

– А тебе на них не пофиг?

– Жалко.

– У пчёлки жалко, – заявил Феликс. – Жрать-то хочется. Они где-нибудь ещё добудут, а мы – нет.

Ногтю нестерпимо захотелось немножко его придушить. Наверное, потому что пришлый был прав. Цивилы придут домой, к холодильникам, в которых что-нибудь да есть, чтобы не помереть с голоду, а обмануть их проще, чем прожжённую торговку, и у них навряд ли водятся широкомордые дружбаны с бандитскими повадками. Ноготь нехотя кивнул и поплёлся сторожить. На кой ляд он вообще сюда припёрся? Феликс прекрасно справляется сам.

– Нормально так, – удовлетворённо прогудел толстяк, демонстрируя Ногтю добычу. Несколько потрёпанных кошельков, не слишком пухлых; кусок сала, замороженная рыбина. – До завтра доживём, а?

– Угу, – Ноготь взял у него пакет с продуктами. – А кто-то, может быть, нет.

– Кто-то обязательно, – заверил его Феликс. Прохожие текли мимо них равнодушной рекой. – А раз так, какая разница, кто конкретно? Лишь бы не мы, а?

– Пошли уже.

Хмурый и остальные ждали их в проулке неподалёку. Не скучали. Типун зажал у стены какую-то богатенькую фифу, Валенок телепался на стрёме, Нудьга с Хмурым уговаривали мадаму поделиться содежимым сумочки – пока что вежливо. Эту-то точно не ждёт дома пустой холодильник… Чёрт его знает, с чего Ногтя разобрала злость; наверное, потому что от Феликса с души воротило.

– Отвянь, Хмурый, – сказал он, ускоряя шаг. – Пусть валит. У нас тут есть уже.

Дамочка смерила его цепким взглядом; Ногтю отчего-то стало не по себе. Хмурый только ухмыльнулся:

– Ну, есть – так ещё будет. И деньга, и досуг, а?

Подошедший Феликс радостно гоготнул. Ноготь запихнул куда подальше желание вмазать по толстощёкой морде. Этот хрен им нужен – больно ловко достаёт пожрать и выпить. Все встанут на его сторону, а Ноготь один против пятерых не вывезет и в итоге окажется на асфальте без зубов. Ну их к чертям.

– У метро ментов полно, сейчас нас всех упакуют, – торопливо придумал Ноготь. – Пошли отсюда.

– А ты с каких пор такой пугливый у нас? – гоготнул Нудьга. Не боится вякать, когда за ним Хмурый. А зря. Он-то – не Феликс.

Ноготь смазал Нудьге по скуле и дёрнул за плечо тяжеленного Типуна. Пока тот замахивался, сунул ему под нос кулак; вырвавшееся сквозь пальцы пламя лизнуло здоровяка по горбатой переносице и опалило ему брови. Пугливый Валенок, ясен пень, считал голубей на проводах; Феликс не лез – только смотрел эдак по-своему, хитровато. Хмурый, видя такое дело, пошёл на попятный.

– Да чего ты борзый-то такой? – буркнул он, отступая в сторону. – Так бы и сказал сразу, что себе хочешь…

Ноготь угрюмо потёр костяшки пальцев и ничего не сказал. Хмурый махнул рукой, увёл остальных из проулка; последним, то и дело оглядываясь, топал Феликс. Вот и молодец, что смотрит. Может, подумает трижды, прежде чем связываться.

– Спасибо, – сказала вдруг фифа. Она деловито отряхнула короткую шубку, поправила рыжеватые кудри; напуганной дамочка вовсе не выглядела. – Вы очень кстати.

– Валите отсюда, – Ноготь глянул на неё исподлобья. – И вообще со своей Рублёвки не вылезайте. Тут и похлеще нас зверьё водится.

– Вы несколько ошиблись с локацией, –