македонскими. Болгары это помнят до сих пор. Македонцы тоже. После Второй мировой Греция оказалась в европейской зоне по ялтинскому соглашению, хотя коммунистов тут было ничуть не меньше, чем к примеру в Югославии. Двадцатый век для греков — это несколько тяжело пережитых войн, резня греков в Турции, гражданская война, диктатура Черных полковников, сравнимая с чилийской. Порезвилось тут и ЦРУ. Потом их приняли в ЕС, как сейчас открыто говорят — они не были готовы. Нахватали кредитов, угробили всю местную промышленность — при том в Греции огромная армия, по моему вторая по размеру в Евросоюзе. Она никому такая не нужна, но греки никогда от нее не откажутся, так как у турок армия еще больше. Греки и турки — пример совершенно чистой, беспримесной ненависти. Во время Первой мировой — Турция потерпела поражение, мало кто знает, что грекам был обещан Константинополь (Стамбул) и у них уже были города на побережье Мраморного моря. Но Ататюрк при помощи Фрунзе и Семена Аралова все переиграл. Малоазийская резня — это еще один пример геноцида, массовое убийство гражданского греческого населения в 1921 году — которую, в отличие от убийства армян почти никто не помнит. Но греки помнят. Как помнят и Кипр. Русских греки не любят, из-за того что мы им не помогли в 1900 году, из-за помощи Ататюрку — но именно не любят. На фоне ненависти к туркам все оказывается несущественным…

Как я уже говорил — прием в Европу позволил грекам несколько цивилизоваться — но одновременно и угробил их экономику. Она была олигархической — но как-то работала. После того как открылись границы — все кто мог, уехали на заработки, олигархи частично разорились, частично тоже уехали. Грекам осталось только сельское хозяйство и туризм — немудрено, что на эти специальности конкурс в университетах наибольший. Греческие морские порты сейчас проданы китайскому инвестору — иначе никак. В Афинах — на каждом шагу заколоченные витрины, негры, арабы, наркоманы. Полно всякого хулиганья. То, что на Украине называется Майдан — тут каждый месяц хотя бы по разу — в воскресение. Побузили и разбежались. Можно ходить на митинги и сохранять среднюю зарплату, это законное право — в интернете можно узнать даже расписание митингов, на которые можно ходить, чтобы не работать. Многие учатся до тридцати пяти лет — студенческий билет дает возможность бесплатного трехразового питания. Работы все равно нет.

А так — страна живет. Несмотря на ни что — живет. Как то раз мэра Салоник спросили, что ему кажется наиболее удивительным в своем городе. Он ответил — люди, у которых полно неприятностей, но это им не мешает выходить на набережную и танцевать. В этом вся Греция.

Заселились в отель — сейчас не сезон, так что дешево. Димитрис шепнул своим коллегам — так что быстро накрыли греческий стол, с сыром, с оливками, с рыбой. Я, понятное дело, привез водку. Еще хлеб — нашего тут нет. Греки тоже пьют спиртное, но оно у них весьма странное. Рецина — это вино со смолой, почти как разбавленный скипидар бывает. Греки говорят — полезно для здоровья. И узо — анисовый самогон. Греки его разбавляют, потому что чистым пить невозможно, вырвет даже грека. Но они все равно пьют. И гордятся этим. Как и всем что связано с Грецией. Гонору у греков не меньше чем у поляков…

Но русская водка все же лучше, и греки это признают.

Уже стемнело.

Сидим. Едим. Выпиваем.

Культурное сближение было в полном разгаре — включили на полную мощность кондиционер, я выставил две бутылки, потом еще две. Так как это был хороший отель — нашлось и ведерко для льда и сам лед — и мы пили водку со льда как шампанское. Греки привыкли к разбавленной, так что от неразбавленной быстро захмелели. Пели песни…

В какой-то момент я поймал совершенно трезвый взгляд Димитриса, он едва заметно кивнул и показал на балкон, кивком. Теперь кивнул уже я

С Димитрисом мы познакомились на курсах Интерпола. Тогда еще Россия не была изгоем, много кто ездил — а меня выпихнули, чтобы глаза не мозолил. Димитрис как я понял, был таким же, как я. Не мог молчать, когда надо было молчать.

На балконе — это был собственно не балкон, а целая галерея — было свежее, даже с учетом кондиционера. Дул ветерок — редкость, кстати, для Афин, тут почему-то всегда спертый воздух, видимо из-за неудачного расположения города. На горизонте догорал закат и летучие мыши — уже сновали в воздухе невидимыми тенями.

Димитрис закурил — греки, как и все балканцы много курят — сбрасывая пепел вниз

— Ты уже, наверное, понял, зачем я приехал… — сказал я

— Точнее — за кем.

— Именно

Грек невесело усмехнулся

— Да понял я.

— И что скажешь?

— Скажу, что лучше бы тебе не лезть в это, друг. Не надо.

— Но вы же его арестовали.

— Как арестовали, так и отпустим.

— Поясни.

Димитрис смотрел в стремительно сгущающуюся темноту

— У нас крайне левый премьер, а человек, о котором мы оба говорим — крайне правый. Так, да?

— Но у крайне левых и крайне правых больше общего, чем мы думаем.

— Именно. Ты всегда умел быстро соображать, друг.

…

— Полиция арестовала гостя этого человека — но это не арест, понимаешь? Это предложение поговорить. На выборах всем нужно финансирование. И действующей власти тоже. Это предложение договориться.

— Эти люди — воры. Они украли у нас не менее двадцати миллиардов.

Димитрис вздохнул

— Знаешь, я понял одну вещь. Нельзя просто быть честным. Надо себе это позволить. Не каждый может позволить себе быть честным.

— Я с тобой не согласен.

— Знаю. Но жизнь согласна.

Я посмотрел назад, за спину. Там пели песни

— Но ты мне поможешь?

— Постараюсь…

14 мая 202… года. Афины, Греция

Воровайка…

Офис публичного прокурора в Афинах — был расположен в здании, построенном на деньги Евросоюза. Колхозный стиль — выбеленные стены и синее фасадное стекло — как в Кабуле. Только чисто. Перед зданием — флаги Евросоюза и Греции. Вокруг — трущобы, примерно как наши деревянные бараки, только тут кирпичные. Срач такой что и не выскажешь, сам офис со всех сторон отделен от остального города заборчиками, вот за ними чисто. У меня приняли первичный пакет документов, посмотрели, большую часть забраковали, что-то отправили на апостиль — заверять. Бюрократический ад начался. Тем временем Димитрис, у себя в МВД пробивал решение о создании совместной