его замызганная пятиэтажка — через двор, от моего подъезда налево.

И сегодня отправились привычной дорогой. Олег, сколько помню, всегда был на голову ниже меня. А этим летом неожиданно вытянулся, из рыжего колобка превратился в не менее рыжего верзилу. В дырке он чуть не застрял. Пришлось пропихивать. Так ему и надо — девочек надо пропускать!

— Эгей! Так вот он где, этот лаз! Спасибо, ребятки, уважили! А то всё лето искал…

— Здрасьте, Геннадий Алексеич! — я смутилась.

— И тебе здрасьте! Кто это там маячит, рыжий такой? А-а, это ты, Полумов?

— Здрасьте…

— Вот я и говорю… Давно собирался заделать этот лаз, чтоб неповадно было, да никак уследить не мог, где ж вы его проделали… — Геннадий Алексеевич раздвинул полуголые кусты и примеривался, как бы выпрямить металлические прутья.

Геннадий Алексеевич — наш школьный дворник. Сколько себя помню, он бродит вот так вокруг школы с метлой, зимой — с громадной лопатой; вечно что-нибудь метёт, скребёт, подкрашивает; иной раз отпаивает горячим, чёрным-пречёрным чаем какого-нибудь шалопая, промочившего ноги или потерявшего варежки. А сколько он возился со мной, когда я, малявка ещё, схватив "пару", боялась домой идти!

— Лезь уж, чего топчешься, — он усмехнулся.

Я протиснулась в дыру, обернулась — неудобно же вот так просто уйти — и сказала:

— Давно вас не видела, Геннадий Алексеич… Как у вас… тут… дела?

— Отлично у нас тут! Только вот с началом вашей учёбы работы прибавилось. Что ни день — выгребаю целый контейнер, да всё обёртки от шоколадок и банки из-под пепси… а то и от пива попадаются!

— Это не я!

— Да знаю, что это не ты. Но кто-то ведь кидает? И ведь не признается, паразит… Хотя, нужны мне эти ваши признания…

Олег давно уже топтался и покряхтывал, намекая, что пора бы и честь знать.

— Ну ладно, пошли мы…

Геннадий Алексеевич в ответ кивнул.

— Работы прибавилось… Скажет тоже. Он же зарплату за это получает! А иначе зачем нужны дворники, если никто сорить не будет?

— Дурак ты, Полумов!

— А что, скажешь — я не прав? Да и тебе-то, Вересова, какое дело до дворника? Своих дел мало?

— Нет, зря ты… Геннадий Алексеич — нормальный дядька. У него, знаешь, внучка маленькая, я видела как-то, дедушке помогала. Малявка совсем, а уже пыхтит, что-то там тащит…

— Во-во, будущая дворничиха подрастает!

Я обиделась:

— Балда ты, Полумов!

Мы почти дошли до моего дома.

— Ну, чего ты… Алин… из-за какого-то дворника…

Я промолчала.

— Если честно, я бы с ума сошёл — дворником… целыми днями одно и то же, одно и то же… мусор этот… пацанва опять же… Скучно же! Не, точно, я бы не выдержал!

Я опять не ответила.

— Такому и библиовизор — развлечение…

Библиовизор? Ха! Библиовизор!

— Эй! Ты куда?!

Я бежала обратно.

— Геннадий Алексеич! Генна… Ох…

— Алинка? Что стряслось?

— Ох… — я никак не могла отдышаться. — Геннадий Алексеич, скажите, пожалуйста, — как же это сказать-то? "Скажите, а вы книжки читаете?" — это как-то не то… бестактно, наверное… — А ваша Надюшка читает уже? Ведь ей, наверное, через год в школу, да?

— Через два. Не, читать пока что не умеет. Пока только буквы выучили. Я занимаюсь, конечно, да какой из меня учитель…

— Ну почему… Если что-нибудь сам умеешь делать — то и научить можно. Вы ведь читаете?

— Да не то чтобы очень… Времени вечно не хватает. Особенно в последнее время, — Геннадий Алексеевич облокотился о забор. — Раньше — да, читал… по молодости-то… а сейчас… — он кивнул на кучу бурых, полусгнивших листьев. — Вон моё чтение.

— Ну… скучно же…

— Да нет, не скучно. Когда ж скучать? Вот метлой-лопатой намашешься — и не до скуки. А то вот с девушкой симпатичной поболтаю — вот и не скучно! Да и вообще, жизнь — штука занимательная!

— Скажете тоже — занимательная! А хотите, я вас отведу в библиотеку — там такой прибор новый поставили, недавно совсем изобрели, библиовизор называется. Садишься в кресло такое удобное, ставишь книжку в специальный зажим или ещё проще: кнопочку нажимаешь. Потом надеваешь шлем — и проживаешь всю книгу часа за два. Здорово?

Геннадий Алексеевич улыбался, глядя на меня, и кивал.

— Ну… правда, скучновато, оказывается, жить в книжке, — я немного замялась, а потом сообразила: — Зато вся история происходит у тебя на глазах, и читать не нужно. Читать же долго — неделю, а то и больше. Вы ж говорите — времени у вас мало. А тут р-раз — и всё! — мне почему-то очень хотелось показать Геннадию Алексеевичу библиовизор. Очень хотелось, чтобы он прожил какую-нибудь интересную книжку. Не знаю, почему…

— А давай! — неожиданно согласился Геннадий Алексеевич. — Я книжки-то завсегда любил. Вот выдастся свободный часок, и ты меня сводишь.

Свободный часок у Геннадия Алексеевича выдался не скоро. Я уж и забыла о том разговоре, когда однажды — снег успел выпасть и растаять — встретила нашего школьного дворника в городе.

— Здрасьте!

— И тебе не болеть!

— Как дела?

— Как сажа бела! А ты как?

— А… — я махнула рукой. — Ой! Я же обещала сводить вас в библиотеку! Вы когда сможете?

— А хоть сейчас! Надюшка к родителям укатила — вернулись они из своей экспедиции, на недельку. Так что я теперь свободен, как…

— Скучаете?

— Да и скучать вроде как некогда… А не хватает этой моей пискли — эт' точно!

— Ну что, пошли?

— Пошли!

В троллейбусе я показала школьный проездной, заняла местечко, похлопала по сиденью рядом:

— Идите сюда, Геннадий Алексеич!

Но тот пристроился у окна и покачал головой:

— Неужто в школе не насиделась?

У входа в библиотеку он замешкался.

— Вы чего? Пошли!

— Да тут, — он показал на табличку над дверью, — "Детско-юношеская библиотека имени Маяковского", я как бы вышел из детско-юношеского-то?

— Да ладно вам, не смущайтесь! Я тут таких бабулек видела! Пошли!

В библиотечном зале Геннадий Алексеевич как будто оробел, ссутулился, съёжился и ни разу не оторвал глаз от своих ботинок. Ботинки, кстати, классные — не те растоптанные бахилы, в которых он обычно возится "на школке".

Оба кресла библиовизора оказались заняты. Какой-то незнакомый парень, совсем взрослый, упивался сагой Толкиена, причём по старинке — я обратила внимание на толстенький томик в держателе; Олег — самый рьяный "книгожитель" — доживал очередной бестселлер.

Я познакомила Геннадия Алексеевича с Павлом. Почему-то я постеснялась сказать, что Геннадий Алексеич дворник. Сегодня, одетый чисто и даже, я бы сказала, стильно, он выглядел как… как… в общем, совсем не как дворник.

Пока не освободился библиовизор, я пошла между