Идея о том, что причиной недуга может быть банда чужеземных захватчиков — бактерий, а не нарушенная жизнедеятельность организма больного, оказалась для врачей даром небес. Они получили нечто более таинственное, чем самая загадочная лингвистическая конструкция. Эти назойливые паразиты невидимы, и их коварные пути неведомы непосвящённым. Лаборатории начали потешаться над медицинскими знаниями прошлого.

Одним из наиболее ранних примеров того, как медицинское сообщество стремилось захватить и упрочить свою монополию на медицинские знания, служит поведение Коллегии Врачей с Николасом Кульпепером. После того как Кульпепер опубликовал свой перевод Фармакопеи на живой разговорный язык для того, чтобы в ней могли разобраться неспециалисты — то есть те, кто, как никто другой, заинтересован в лечении, его начали обливать грязью. Со страниц прессы и с церковных кафедр в адрес Кульпепера сыпались обвинения в том, что «все приводимые им рецепты содержат те или иные примеси, уж, по меньшей мере — бунтарства и атеизма»[3]. В наше время подобные обвинения формулируются несколько иначе. Но всякому, посмевшему усомниться в монополии врачей на медицинские знания, хорошо знакомы истерические нотки, сквозящие в их ответе. Не исключено, что автор книги, которую вы сейчас держите в руках, также получит несколько тумаков за то, что посмел заполнить пробел, удерживающий традиционную медицину в надёжном изоляторе далёкого прошлого. Как достойный преемник Кульпепера, Оскар Хофман передаёт нам свои знания и опыт не в форме курьёза или отвлечённо-интеллектуального археологического опуса, но как живую и работающую систему, способную дать действенный результат.

Перефразируя «отца медицины» Гиппократа, Кульпепер провозгласил, что «врач без астрологии, что пудинг без жира»[4]. Для оказания медицинской помощи своим клиентам Оскар прибегает к астрологии. То, что господствующий на сегодня аллопатический подход к лечению болезней не оправдывает возложенных на него ожиданий, не вызывает сомнений. Современные доктора всё больше и больше сводят человека к сложному механизму, и при всей их растущей самонадеянности неизбежно принимают на себя роль механиков. А если человек — не более чем механизм, то призывы к тому, чтобы его убирать, как только он перестаёт исправно работать, звучат вполне убедительно. Но дело в том, что люди — не машины. Даже самый несмышлёный водитель способен понять, что заправлять дизельный двигатель бензином — не лучшая из затей. Понимание же того, что конституциональные типы человека отличаются друг от друга ничуть не менее сильно, чем различные модели двигателей, оказывается недоступным для современных медиков. Они считают, что соответствие между лекарствами и симптомами неизменно для всех людей. Нарушение этого правила вызывает у них недоумение.

Астрологический подход к диагностированию и лечению болезней непременно целостен. Астромедицина концентрирует своё внимание не на симптомах как таковых, но на общем состоянии человека — на его недомогании или нездоровье, которое проявляется в виде симптомов. Тогда как современный врач удивляется тому, что лекарство, которое дало хороший результат при лечении Пациента А, не действует на имеющего те же симптомы Пациента С, для традиционного врача это вполне естественно. Использование астрологии в системе традиционной медицины гарантирует индивидуальный подход к каждому пациенту.

В подходе Оскара к астромедицине особый интерес представляет применение методов св. Хильдегарды Бингенской, акцентирующей нравственные и духовные истоки болезней. В ответ на это скептик наверняка возразит: в таком случае хронические болезни указывают на великого грешника, а тот, кто в прекрасной физической форме кувыркается на спортплощадке, должен быть непризнанным святым. Или: тогда почему три «Богородице, Дево» не являются панацеей от всех болезней? Такие возражения коренятся в недопонимании. Иов — не единственный, чьи болезни не были порождением греха. Признание связи между здоровьем человека и его нравственным и духовным состояниями ещё не означает того, что мы разделяем бессмысленную точку зрения хорошо известного английского директора футбольной команды, который утверждал, что врождённая инвалидность — последствие злодеяний, совершённых в прошлых жизнях. То, что говорит нам св. Хильдегарда, сводится не к «если будешь грешишь, покроешься сыпью», а к «если ты покрылся сыпью, характер этой сыпи соответствует грехам, к совершению которым ты более всего склонен».

В человеке, как и в Земле, есть дефекты. Землетрясения не распределяются по земной поверхности равномерно, но сосредоточены в местах трещин и разломов земной коры. То же самое и с человеком: его болезни соответствуют его дефектам. Задумайтесь на мгновение, и вы обнаружите в себе склонность к определенным типам болезней, в то время как для других болезней ваш организм остаётся непроницаем. Наши дефекты коренятся глубоко внутри нас, много глубже тех поверхностных уровней, которые поддерживают физическое здоровье. Они проникают до самого ядра, самой сути того, что мы есть, — нашей души. Так что если мы хотим полностью избавиться от недуга, мы не можем с пренебрежением относиться к понятию греха.

Необдуманный протест против связи здоровья с грехом опирается на два безосновательных допущения. Первое, что грех — это редкое явление, которое совершают другие люди. А второе, что болезнь — это нечто такое, чему не должно быть места в жизни, как если бы человек мог махнуть судье, чтобы тот зафиксировал положение «вне игры» и отменил болезнь. Более мудрым доводом может быть тот, что оба, и грех и болезнь — неизбежные спутники человека в его земной жизни. Крупный немецкий теолог Джозеф Пипер (Josef Pieper) проводит связь между здоровьем и грехом, сопоставляя между собой различные значения немецкого слова Heil. Согласно переводчику, «в немецком языке это типовое теологическое понятие, означающее спасение, в то время как Heilig означает святой и обычно ставится перед именем святого. Unheil — многофункциональное слово, которое широко употребляется в смысле нарушения исправного, здорового и целостного состояния или положения вещей. Оно может означать что-либо от тошноты («Ich fuhle mich unheil») до катастрофического бедствия, такого как землетрясение»[5]. Греховность — состояние разлада, нарушения порядка, как и нездоровье: они подобны друг другу.

Именно поэтому перед тем, как принять спасительное средство, которое исцеляет нашу душу, мы произносим вслед за центурионом: «Господи, я недостоин, чтобы Ты вошёл под кров мой, но скажи только слово, и исцелится душа моя»[6].