только получил, в 38 лет — а до того год старшим офицером в лейтенантском звании на броненосце «Император Николай I» отслужил. А теперь путь ему в командиры открыт, причем на корабль первого ранга. Может у него самого и «Ослябю» примет — идет война, а на ней всякое бывает. И хотя Бэр, как всякий холостяк, был порядочным жизнелюбом и пользовался успехом у «дам полусвета», но мысли ведь разные в голову порой приходят.

— Григорий Степанович, подготовьте врачебное заключение и все необходимые бумаги, какие полагаются в таких случаях. С утра отправим катером командующему эскадрой, перед панихидой. Может быть, что Зиновий Петрович посетит ее — так что прошу вас поторопиться с их составлением.

— Через полчаса пакет будет у вас, — старший врач склонил голову и надев фуражку, вышел из салона, за ним последовал Бунтиг. Бэр подумал, что и у коллежского советника Васильева все необходимые документы практически готовы, раз сказал, что через полчаса их принесет — а ведь до побудки еще целых два часа — «собачья вахта» только началась.

— Давид Борисович, сообщите сигналом на «Князя Суворова», как только рассветет, — Бэр хорошо запомнил данную вице-адмиралом Рожественским инструкцию. И внимательно смотря на старшего офицера Похвиснева, негромко произнес.

— «На корабле сломалась шлюпбалка». Этот сигнал заранее оговорен, Давид Борисович, так что пусть передадут в точности!

Глава 2

— Что делать, прах подери?!

Вице-адмирал Рожественский в ярости ударил кулаком по столу со всей силы — и скривился от боли. Потряс кистью, убаюкивая ладонь как ребенка, шипя и кривясь. Зато схлынуло отчаяние, перемешанное с липким страхом, что не давало ему спать с тех первых дней января, когда на стоянке в Носси-Бэ, на северной оконечности французского Мадагаскара, он получил известие о сдаче генералом Стесселем Порт-Артура, после ожесточенной и долгой, почти полугодовой осады.

В этот момент рухнули все его надежды на благополучный исход похода, и Зиновий Петрович с пронзительной ясностью осознал, что теперь эскадру не ждет ничего хорошего, кроме неизбежной гибели!

Ведь одно дело добраться до Порт-Артура, и соединится там с броненосцами 1-й Тихоокеанской эскадр. И дождаться скорого деблокирования крепости Маньчжурской армией под командованием генерала Куропаткина, бывшего военного министра. А без этого вести победную войну на море невероятно трудно — если не будет подвоза всего необходимого, начиная от угля, и кончая присылкой пополнений, то базирование объединенного флота в осажденной крепости невозможно по определению.

— Все не так, совсем не так, — пробормотал Зиновий Петрович, вспоминая годичной давности события. Тогда он еще был начальником Главного Морского Штаба, и как никто отчетливо представлял истинную ситуацию в войне на море. Гибель броненосца «Петропавловск» с командующим 1-й Тихоокеанской эскадры вице-адмиралом Макаровым и его штабом, произвела шокирующее впечатление. В строю остались только три броненосца, а еще три ремонтировались — «Ретвизан» и «Цесаревич» получили в борт вражеские торпеды в первую ночь войны, а «Победа» в том злосчастном выходе для «Петропавловска» также подорвалась на мине, но избежала горькой участи погибшего флагмана.

Новым командующим флотом наместник адмирал Алексеев назначил своего начальника морского штаба контр-адмирала Витгефта — откровенно слабого и безвольного, который предпочитал не командовать, а руководить, устраивая коллегиальность по любому поводу. Ему на замену выслали сразу двух вице-адмиралов, вот только они приехали в Маньчжурию в конце мая, когда железная дорога была перерезана врагом. И отбыли во Владивосток, где на три находившихся в строю броненосных крейсера оказалось три заслуженных адмирала, включая Иессена.

Японцы в том же мае время зря не теряли — заняли всю Корею, перешли через реку Ялу, и тут же высадили десант у Бицзыво — вскоре отрезав Квантун от Маньчжурии.

И события, неумолимо разрастающиеся как снежный ком, приняли не просто тревожный — угрожающий характер. И хотя в начале мая под Порт-Артуром погибли на минах два японских броненосца, этот громкий успех не переломил ситуации. Японский флот был сильнее русского — против десяти кораблей линии, считая три броненосных крейсера во Владивостоке, японцы могли выставить двенадцать, причем с возможностью их быстрого сосредоточения против любого русского отряда. И что самое плохое, так то, что японский десант нанес поражение русским войскам, защищавшим перешеек у Цзиньчжоу, и дивизия генерала Фока в панике отступила к Порт-Артуру. В Дальнем, в этом прекрасно оборудованном порту, буквально брошенном, высадилась целая японская армия под командованием генерала Ноги и начала наступление на главную базу флота, выйдя в начале июля к Порт-Артуру, обложила его, начав осаду.

В ГМШ надеялись, что Маньчжурская армия генерала Куропаткина добьется успеха, вот только поражения на реке Ялу, а потом у Вафангоу и Ташичао, поколебали эту уверенность. А в конце августа состоялось генеральное сражение под Ляояном, закончившееся полным крахом и беспорядочным отступлением русских войск. И с пронзительной отчетливостью стало ясно, что Порт-Артур деблокировать невозможно, и крепость предоставлена собственной судьбе. Так что, несмотря на всю храбрость и самоотверженность гарнизона, блокада и штурмы сделают свое дело.

В том, что война с японцами неизбежно начнется, Рожественский хорошо понимал, и как начальник ГМШ предпринимал меры для усиления 1-й Тихоокеанской эскадры. В июле 1903 года было принято решение отправить на Дальний Восток «Ослябю» и «Баян». Но если крейсер быстро добрался до Порт-Артура, то броненосец задержался в Италии для ремонта. В октябре на Дальний Восток отправилась эскадра контр-адмирала Вирениуса в составе крейсеров «Аврора», «Дмитрий Донской», «Алмаз», семи миноносцев и присоединившегося к ним в декабре в Средиземном море «Осляби». И добравшись до Джибути 31 января, русские моряки там узнали, что война с японцами идет уже несколько дней.

В том, что отряд двигался так медленно, виноват был не только его командующий, но и ГМШ — Зиновий Петрович сам несколько раз «притормаживал» поход, хотя необходимости в том не было. За три месяца с «довеском», да еще через Суэцкий канал, да с возможностью быстрой бункеровки углем в любом порту, корабли могли спокойно добраться если не до Порт-Артура, то до Шанхая, или Камрани в самом плохом случае.

Ведь перекупленные Японией у Аргентины, построенные на итальянских верфях два новеньких броненосных крейсера, оказались более «шустрыми», чем идущие с темпом беременной черепахи русские. Несмотря на то, что «Ниссин» и «Касуга» вышли в путь позднее, так как их передали японцам 31 декабря, и лишь с малочисленными перегонными командами, добралась до Японии эта парочка уже 16 февраля, обогнав русских в Красном море, где те устроили себе затянувшийся отдых.

А вот за дальнейшие события вся вина лежит исключительно на Рожественском. Несмотря на яростные протесты