Адам пошуршал.

– Нет.

– Ну, ничего. Папа с мамой срочно в больницу уехали, и не успели положить. А уж подарочек они тебе преподнесут… глазам не поверишь.

– Я хочу лисапет.

– Чего ты хочешь?

– Лисапет на ть-ех колесах.

– А… ну-ну. Всем вам дался этот велосипед. А сам что родителям подаришь?

Адам не ожидал такого вопроса. Он долго кряхтел, и пришлось помогать.

– Картинку нарисовал?

– Нет.

– Поделку слепил?

– Нет.

– Ну хоть песенку спой. Это их порадует. Особенно, если колыбельную. Она очень пригодится.

– Я не знаю.

– Тебе мама колыбельные поет? Или только папа сказки рассказывает?

– Поет.

– Ну-ка, изобрази.

Я выключила свое радио и приготовилась слушать. Но для Адама это было непосильно. Пришлось методом тыка:

– Баю баюшки-баю?

Тык сразу попал в точку. Адам подхватил.

– Не ложися на к-аю…

Дальше мы пели вместе, и Адам весело пропускал непонятные строчки. А еще он в технологиях мобильных телефонов разбирался лучше меня и подсказал, как пользоваться «хендс фли». Когда мы допели до конца, я предложила ему выучить новую колыбельную, чтобы он спел маме, когда та будет валиться с ног. Адам согласился, но спросил:

– А ты мне пода-ок пода-ишь?

Это был интересный вопрос.

– Давай так. Ты будешь со мной песню разучивать, а я тебе за это новогодний свитерок свяжу. Хочешь в елочках, а хочешь в зайчиках.

– А в снегиях?

Прекрасно понимая, что шансов увидеть этих снегирей у Адама столько же, сколько у меня шансов увидеть его самого… Но слово есть слово. Я включила свет, надела очки, вынула моток белой шерсти, подобрала подходящий красный цвет и взяла в руки спицы. Теперь ему от песни не отвертеться. Я положила телефон на стол с этим самым хендс фри и спросила:

– Тебе сколько лет? Пять?

– Четые годика с половиной.

– Будем вязать на вырост. Ты у нас толстячок или худышка?

– Наймальный.

Вяжу я быстро. Надеюсь, что он не толстячок, но это все равно не будет иметь никакого значения. Мы громко разучивали «Спят усталые иг-ушки», и у Адама получалось неожиданно хорошо. Скорее всего, талантливая наследственность Музыкальный слух на месте.

Потом у него в телефоне угрожающе пикнуло.

– Эй, дружок, а у тебя, похоже, кончается запас жизненных сил.

– Батаейки кончаются, – возразил Адам.

– Зарядник есть?

– Я не знаю.

– Значит, нет. Давай-ка, ложись, закрывай глаза… я буду петь, а ты – слушать.

Адам не стал спорить. Он наверняка очень устал и держался из последних сил. Я, не переставая вязать, затянула «Лунные поляны» долго и нудно. Мальчик молчал, сопел, а я ждала, что вот-вот его телефон…

И он отключился таки. Надеюсь, что и Адам – тоже. Я накинула еще пару петель… как вдруг у кого-то за стеной в телевизоре забили куранты, а на улице с разных сторон понеслись приглушенные расстоянием радостные вопли. Небо загремело разноцветными звездами.

– С новым годом, Адам, – сказала я вслух, вытерла глаза и принялась довязывать белый новогодний свитерок со снегирями.

                                *

Третьего января, в два часа дня Адам проснулся в обнимку с новым лисапедом перед телевизором, услышав ключ в замке. В этот раз папа вернулся с мамой, как и обещал. Мальчик открыл глаза и сразу увидел отца, который первым заглянул в комнату.

– Я же говорил, что он молоток. Видишь, кемарит себе спокойно под мультяшки.

– Я не кемаю, – сонно пробормотал Адам.

– Адамусик, мы тебя разбудили… Я так по тебе соскучилась! – услышал он голос мамы из-за папиной спины. Голос был усталый, но Адам не разбирался в таких мелочах.

– Сын, а у нас для тебя еще один подарок… – сказал отец торжественным голосом.

Мама вошла и прямо в зимнем пальто опустилась рядом на диван, а папа подал ей большой сверток из одеяла.

– У тебя братик родился, – сказала мама, – прямо в канун нового года получилось. На целых два дня раньше…

Она наклонила сверток, и отвернула уголок одеяла. Адам встал во весь рост на диване и заглянул. Там возилось и ртом пыталось ухватить пеленку что-то больше похожее на мартышку с закрытыми глазами, чем на человека. Но когда одеяло развернули, Адаму пришлось признаться, что все не так плохо.

– Ну как тебе подарок? Нравится? Теперь у тебя два подарка.

– Тли, – ответил Адам и поднял три пальца, – у меня еще есть пода-ок от бабы Таши… Свите-ок со снегиями.

Он опять лег, закрыл глаза и не заметил, как родители уставились друг на друга.

– Я уже и забыла, – сказала мама. Она взяла новорожденного на руки и унесла в другую комнату, где стояла маленькая кроватка. Потом она вытащила из-под своей кровати старый коричневый чемодан, который был слишком потрепанный, чтобы с ним в отпуск ездить. В чемодане было несколько пар джинсовых штанов, в которые планировалось похудеть. Были там купальные костюмы и свадебные туфли из Италии, которые еще пригодятся куда-нибудь сходить. А на самом дне лежал пакет из пожелтевшей подарочной бумаги.

Мама вынула пакет, и на кровать выпал вязаный, неношеный, детский свитер с группой веселых снегирей на груди. У каждого была зеленая шапочка.

– Смотри-ка. Он теперь в пору будет, – сказала мама.

– А откуда он узнал?

– Не знаю… может, сами рассказали… Когда ты игрушку разбил. У меня сейчас голова не работает. Я так устала.

Папа почесал затылок.

– У меня тоже. Помню только, что Наталья Леонидовна его связала в год смерти. Адам даже не планировался.

– Мама так внуков хотела… Жаль, не дождалась…

– Ну, не плачь… Люд, у тебя и так сейчас нервы не на месте. Завтра утром спросим его. Я уверен, что это совпадение, и ему просто что-то приснилось.

Конец