Часть 1

На вопрос, что же такого особенного в сегодняшнем дне, ответом мне послужило молчание под неодобрительное покачивание головой. Все оставшееся время мы больше не говорили, я всё пыталась вспомнить, что сегодня за день, но мне это так и не удалось. Погрузив в повозку колбы с какими-то лечебными зельями мистера Блетчли, мы отправились в Велруд, свободный город нашего королевства, в котором крестьянин и высокопоставленный чиновник были равны. Именно это мне и нравится в Велруде, здесь можно не стесняться своего происхождения.

— Ты правда не помнишь, какой сегодня день? — нарушив тишину, спросил Блетчли на подъезде в город.

— Господин, я правда не понимаю, что такого особенного в сегодняшнем дне. Для вас ведь каждый день как день, — стесняясь посмотреть на своего господина, пролепетала я.

— Что ж, не помнишь, так не помнишь, ладно, — как-то грустно отозвался господин. — Сначала заедем в лавку, разгрузим повозку, а потом сразу на базар, хотя нет, после лавки заедем в ателье, мне нужен приличный костюм, а тебе, — он неодобрительно посмотрел на мой наряд, — а тебе что-нибудь более роскошное, — закончив говорить, господин подхлестнул лошадей, чтобы те шли быстрее.

В Велруде нас давно все знали, горожане всегда тепло приветствовали господина и меня. Мне особенно нравилось приезжать в город с Дэниелем, во-первых, потому что мы приезжали, а не шли пешком. Велруд хоть и располагался относительно близко, но порой идти четыре версты бывает утомительно, если еще учесть, что три версты нужно пройти через лес. А во-вторых, мне нравилось проводить время с Блетчли, он так редко выходил из своего подвала, что ценилась каждая минута рядом с ним.

Когда мне было десять лет от роду, господин выкупил меня с аукциона. Он сразу обозначил, что не потерпит обращения «хозяин» к себе, сказал, что я могу называть его братом, но маленькая я посчитала, что этот чужой человек едва ли может быть мне братом, так я и стала называть его «господин» и никак иначе в разговоре с ним, хоть он и продолжал настаивать на том, что теперь мы семья и мне не обязательно к нему так обращаться, но я никак не могла воспринимать его как родного человека, ведь самый дорогой мне человек, моя мама, продала меня за 3 серебряных. Моя мать посчитала, что я бесполезна и являюсь для нее лишь обузой, несмотря на то, что я уже с 3 лет пыталась зарабатывать, начищая богатым господам обувь за 1 медяк. После того, как юный Блетчли привез меня в уже наш дом, мы каждый день проводили вместе, господин многому учил меня, он очень много знал для восемнадцатилетнего юноши. Именно он научил меня готовить, следить за домом, а также господин учил меня читать, писать и считать, всегда хвалил меня даже за самые скромные достижения. Он даже пытался привить мне любовь к травничеству, но столько информации никак не хотело укладываться у меня в голове, мне нравилось играть в саду и ухаживать за растениями, было так интересно наблюдать за тем, как они растут. В городе никто так и не знал о моем происхождении и кем я на самом деле являюсь, Блетчли всем представил меня как часть своей семьи. Вспоминая все это, я, кажется, наконец поняла, что сегодня за особенный день, сегодня ровно десять лет с того момента, как господин выкупил меня, но едва ли господин посчитал бы это особенным днем.

Когда было покончено с делами в лавке, мы, как и было объявлено ранее, отправились в ателье мистера Шользи, пронырливый портной, как всегда, был неимоверно рад нас видеть.

— Шользи, мне нужен костюм к сегодняшнему вечеру, что у тебя есть из уже пошитого? И да, принеси то, о чем я просил тебя ранее, — костюм к сегодняшнему вечеру. Ненадолго задумавшись, я поняла, о каком особенном дне говорил господин, сегодня в доме барона Уилрода состоится бал в честь возвращения его дочери домой. И почему я сразу не вспомнила про бал, это ведь я настояла на том, что господин должен там появиться.

— О, конечно-конечно, мистер Блетчли, то, о чем вы меня просили, уже давно ждет своего часа, — на этих словах Шользи посмотрел на меня своими свиными глазками, мне он никогда не нравился, особенно то, как он смотрит на меня, я словно кожей ощущала всю скользкость его взгляда, а обо всех его дурных помыслах без труда можно было прочесть на его потном, гадко улыбающемся лице.

— Господин, вы все же решили отправиться на бал? — уточнила я, когда Шользи вышел в свою мастерскую.

— Я подумал, что тебе, может быть, скучно дома, и нам стоило бы выбираться на подобные мероприятия, — сказал Дэниель, как ни в чем не бывало, пока я ошарашенно смотрела на него. — Сильвия, что-то не так?

— Я просто думала, что вы отправитесь туда один, вот и все, — робко высказалась я.

— Сильвия, — он подошел ближе ко мне, сократив дистанцию между нами до одного шага, и, положив свою руку на мое плечо, продолжил, — мы ведь семья, помнишь? Разве могу я пойти туда без тебя? — от его слов стало так тепло на душе, приятно знать, что господин все так же считает меня частью семьи, а не просто своей служанкой.

— Вот то, о чем вы просили, думаю, оно будет прекрасно смотреться на Сильвии, — Шользи вышел из своей мастерской, держа в руках корсетное платье цвета неба, на тонких лямках, спина была открыта, и оно необычайно красиво струилось от талии, словно водопад. Оно было таким простым, но в то же время необыкновенно красивым.

— Прекрасно, Сильвия, примерь, хочу быть в числе первых, кто увидит тебя в нем, — он слегка подтолкнул меня со спины.

Я робко взяла платье и отправилась в примерочную, чтобы надеть платье, мне помогла одна из подмастерьев Шользи, она была немногословна, но ее взгляд, полный восхищения, говорил всё сам за нее, хочется верить, что я неотразима в этом платье и господину понравится. Выйдя из примерочной, я увидела своего господина в смокинге, ему даже уложили его непослушные волосы, удивительно даже, как он такое допустил, я улыбалась, глядя на него, а когда