— Революция, чи шо? — с мягким южнорусским акцентом произнес старшина разведроты старший прапорщик Варакута, потомственный кубанский казак.

Действительно, обстановка напоминала киношнореволюционную, когда выстроившимся войскам должны объявить, что царь-батюшка отрекся от престола и есть повод устроить революционный митинг.

— Товарищи, дорогие товарищи, — первым начал замполит, держа в левой руке микрофон громкоговорителя. — Коварный враг, имя которому международный терроризм и которого три года назад у сухопутных войск не хватило сил добить, снова поднял свою кровожадную морду. Мало им, что из трудовой республики Чечня сделали разбойничью вольницу Ичкерия, так теперь они рвутся в соседнюю республику, желая все вокруг залить кровью. В общем так, сынки, положение в Дагестане крайне серьезное. Нужны добровольцы для командировки на Кавказ. Есть желающие?

После пафосного начала вопрос о добровольцах прозвучал как-то буднично. Но вся бригада, как один человек, сделала шаг вперед.

— Спасибо, сынки, — едва не прослезился замполит. — Вот это единодушие, вот это я понимаю, — довольный своим подразделением, весело произнес: — Прямо хоть всей бригадой лети туда, чтобы наказать супостата, — и добавил в задумчивости: — А жаль, что нельзя всей бригадой.

— Для формирования сводного батальона можем взять каждого пятого бойца, — посоветовал стоящий за спиной комбрига начальник штаба.

— Отставить каждого пятого, — недовольно буркнул командир бригады. — В прошлую кампанию так мотострелки формировали свои сводные части, и что в результате? Никакой слаженности и, соответственно, никакой возможности управлять войсками. И потому лишние потери. Поэтому не будем второй раз наступать на те же грабли. — Микрофон по-прежнему находился в руках замполита, и весь личный состав бригады мог слышать обсуждение проблемы добровольцев командованием.

— В таком случае нужно послать десантно-штурмовой батальон целиком, — предложил начальник разведки.

— Нельзя целиком, — не согласился комбриг. — Без ДШБ бригада как однорукий инвалид, а мы, как-никак, подразделение первого броска. И задание можем получить в любую минуту, чтобы выполнять его в любой точке земного шара, и без ДШБ нам никак нельзя.

— Значит, любой другой батальон, — пытаясь угадать мысль командира, вставил начальник штаба.

— Нет, — и это предложение отверг комбриг, он уже все решил. — С каждого батальона возьмем по роте, — и принялся перечислять командиров этих рот: — Балукова, Пивоварова и Грядко. Добавим взвод из разведроты и взвод из хозчасти — и вот уже сводный батальон. Технику и тяжелое вооружение подберем основательней, позже.

— Какой взвод у Воскресенского забираем? — больше для проформы спросил начштаба.

— А какой должен был «брать» узел связи? — в свою очередь поинтересовался командир бригады.

— Второй.

— Вот его и посылаем.

— Но, — неожиданно замялся штабист, — вторым взводом командует лейтенант Кудрин.

Намек был более чем тонкий. Отец лейтенанта, полковник Кудрин, сам в прошлом офицер этой бригады, теперь служил в разведотделе главного штаба ВМФ.

Комбриг ответил:

— Ничего страшного, батька еще и спасибо нам скажет, когда сын орденоносцем вернется.

В голове Виктора гудело, он с трудом разомкнул глаза, пытаясь оглядеться. Густой черный мрак липкой паутиной обволок тело Савченко, на зубах скрипела соль, руки и ноги оказались плотно связанными, не позволяя диверсанту пошевелиться.

«Где я? — подумал Виктор и сам ответил на этот вопрос: — В плену»[4]. Это уже напоминало кошмарный сон, который постоянно тебя преследует и от него никак нельзя избавиться. Это судьба, и пережить все это можно только одним способом — идти вперед, преодолевая все препятствия, которые жизкь упорно устанавливает на пути.

Бешеное сердцебиение постепенно прошло, холодный пот ужаса высох. Бывший разведчик морской пехоты прикрыл веки и, восстанавливая дыхание, подумал: «Значит, все еще жив. Теперь вот только бы освободить руки, а там еще посмотрим, как карта ляжет».

В полной тишине он неожиданно услышал где-то совсем рядом мерный плеск волн.

Из окон гостиничного номера открывался великолепный вид на пляж. Морская вода, накатывающая на берег, была неестественно синей. Из-за плотно закрытых окон шум прибоя внутрь не доносился, и весь морской пейзаж поэтому казался всего лишь красивой видеокартинкой.

— Вот мы и на месте, — опуская чемодан на пол, объявил Владимир Христофоров.

— Как красиво, — всплеснула руками благоверная супруга Дарья Васильевна. Номер люкс в пятизвездочном отеле действительно был отделан по самому высокому уровню. Дорогая кожаная мебель, аппаратура, холодильник, набитый дорогими напитками и деликатесами.

— И до пляжа рукой подать, — одобрительно крякнул Владимир Николаевич. Но не все в их семье были рады приезду на всемирно известный курорт «Золотые пески».

— Да, зашибись, пляж в конце октября. Просто райское наслаждение для моржей и мазохистов, — вставила свое слово старшая дочь Ольга, шестнадцатилетняя продвинутая девица, твердо решившая в будущем посвятить себя журналистике.

— Сейчас на пляже тоже можно загорать, — попыталась защитить главу семейства супруга и мать. — Это лучше любого солярия, а захочешь купаться — так для этого есть аквапарк.

— Я и дома могла купаться в бассейне, — огрызнулась дочь.

— Так что же ты с нами навязалась ехать, а не осталась с братом в Москве? — начала заводиться Дарья Васильевна.

— Ха, миленькое дело, сидеть в дождливой Москве, — оставив последнее слово за собой, дочь забросила на плечо объемистую спортивную сумку и продефилировала в свою комнату.

— И чего ты заводишься? — слегка упрекнул жену Владимир Христофоров, когда они остались вдвоем.

— Дерзкая она стала. Сперва заявила, что путевку тебе всунули, потому что никто из генералов и их жен не захотел ехать на «Золотые пески» в межсезонье.

— Ну возраст у Оли сейчас такой, понимаешь, переломный, — попытался защитить дочь полковник. Его служба была сопряжена с частыми командировками. Слишком мало времени Владимир Христофоров мог уделять детям. И сейчас, защищая дочь перед женой, полковник по сути дела оправдывался. — Подростковый максимализм, желание самоутвердиться…