Говорят, людям слышен его звон за много-много миль. Поэтому ослепительно-золотой замок со своим громким звоном выглядит несколько аляповато со склона заснеженной скалистой горы. Царю Мидасу не по душе изысканность. Он выставляет напоказ свою прославленную силу, и люди либо завидуют ей, либо в изумлении перед ним преклоняются.

Я подхожу к краю своей клетки, чтобы налить еще немного вина, но нахожу кувшин пустым. Хмуро смотрю на него, пытаясь не обращать внимания на визги и мужские возгласы за моей спиной. Царь берет очередную наложницу, Полли, и ее похотливые стоны раздражают меня, как ноющий зуб, соприкоснувшийся со льдом, а грудь разрывает от ревности.

Мне действительно хотелось бы еще вина.

Вместо этого я хватаю с блюда, на котором лежат фрукты и сыр, виноград и запихиваю его в рот. Может быть, виноград забродит в желудке и я немного опьянею? Надежда умирает последней.

Набив наудачу рот виноградом, я возвращаюсь в угол и устраиваюсь на лежащих на полу бархатных золотых подушках. Скрестив лодыжки, наблюдаю за извивающимися телами, которые разыгрывают для царя чудное представление.

Тут три новеньких наложника, поэтому я еще не знаю их имен. Совершенно голый мужчина-новичок стоит над ложем, и, о Великие Боги, как он прекрасен! Его тело само совершенство. Понимаю, почему царь его выбрал. Потому что на него, с этим точеным рельефом и женственным лицом, очень приятно смотреть. Очевидно, когда мужчина не обслуживает Мидаса, он уделяет внимание своему телу, работая над каждым мускулом.

Сейчас мужчина опирается предплечьями на верхнюю балку кровати с балдахином, а наложница сидит на нем, широко расставив ноги, пока он ее ласкает. Невозможно не отметить их равновесие и умение привлечь к себе внимание.

Третья новенькая стоит перед мужчиной на коленях и сосет его пенис, как будто высасывает из него яд от змеиного укуса. И… вот это да! Она и правда умелица. Теперь я понимаю, почему ее выбрали. Я наклоняю голову и беру себе на заметку. Сложно сказать, когда пригодится подобный навык.

– Мне надоело твое влагалище, – внезапно произносит Мидас и тут же заставляет Полли вылезти из-под него. Он шлепает предлагающую ему грудь девушку. – Твоя очередь. Поворачивайся задом.

– Конечно, мой повелитель, – мурлычет она, поворачивается и опускается на колени, высоко приподнимая попу. Мидас входит в нее, пока на его пенисе еще блестят выделения Полли, и женщина издает стон.

– Обманщица, – бормочу я себе под нос. Ни за что не поверю, что это может быть приятным.

Не то чтобы я знала не понаслышке. Хвала Богам, меня никогда не брали там.

Звуки в зале становятся громче, когда пара наложников достигает оргазма (уж не знаю, настоящего или они притворяются). Тем временем царь грубо входит в женщину, после чего с рыком проливает в нее семя.

Надеюсь, в этот раз он удовлетворен, потому как я устала и у меня кончилось вино.

Как только женщина под ним устало падает на кровать, царь снова шлепает ее по заднице – на сей раз прогоняя.

– Можете все возвращаться в гарем. Сегодняшним вечером вы больше не понадобитесь.

Его слова прерывают остальных наложников и сводят на нет их удовольствие. Мужчина продолжает раскачивать бедрами, но никто из них не жалуется, не дуется и не пренебрегает его приказом. Такой поступок стал бы откровенной глупостью.

Они быстро распутывают клубок из собственных тел и уходят голышом одним стройным рядом. Бедра некоторых до сих пор мокрые и липкие. Ночь была долгой.

Мне любопытно, доводят ли наложники в гареме дело до конца. Но я никогда этого не узнаю, потому что мне нельзя там находиться. Поэтому понятия не имею, какие между ними отношения, когда царя нет рядом. Мне вообще никуда нельзя ходить – только в своих клетках или в присутствии царя. Я – его фаворитка, а потому меня держат взаперти. Любимый питомец, которого защищают и оберегают.

Я внимательно наблюдаю за Мидасом после того, как уходит последняя наложница. Он надевает свой золотистый халат. Только от того, что он стоит тут, едва одетый и пресыщенный плотским удовольствием, у меня внутри все сжимается.

Мидас красив.

Он не мускулист, потому что ведет роскошный образ жизни, но от природы стройный и широкоплечий. Мидас молод для правящего царя, ему тридцать с небольшим, и на его лице еще проступают черты юности. У него загорелая кожа, несмотря на то что здесь всегда идут только снег и дождь, а волосы светлые с красновато-медовыми отливами, алый оттенок которых более заметен в свете свечей. У Мидаса темно-карие глаза, и есть у него какая-то харизма, обаяние. Именно его обаяние всегда меня очаровывает.

Я опускаю взгляд ниже, на суженную талию и очертания опустившегося пениса, который еще можно разглядеть под шелковистой тканью.

– Любуешься, Аурен?

Услышав свое имя, я резко отвожу глаза от его паха и смотрю на ухмыляющееся лицо. Щекам становится жарко, однако я пытаюсь скрыть смущение.

– Вид очень приятный, – приподняв плечо, отвечаю царю и насмешливо улыбаюсь.

Он хмыкает и с напыщенным видом подходит к прутьям моей клетки в конце атриума. Люблю, когда царь улыбается. От этого у меня в животе ползут гусеницы – не бабочки. Этим свободно летающим паскудам я завидую.

Мидас проводит взором от моих босых ног и до груди. Я сижу на своем месте, стараясь не шелохнуться, хотя под его испытующим взглядом хочется ерзать. Голова в ожидании запрокинута. Я научилась сидеть неподвижно, потому что ему так нравится.

Он очень медленно ведет взглядом по моему телу.

– М-м-м, выглядишь довольно аппетитно – так бы и съел тебя сегодня.

Я плавно поднимаюсь на ноги, и ткань моего платья ниспадает каскадом, скользит по кончикам пальцев ног. Затем подхожу к решетке и встаю напротив царя. Одной рукой обхватываю тонкие прутья, что нас разделяют.

– Вы могли бы выпустить меня из этой клетки и отведать лично. – Я стараюсь говорить лукавым тоном, сладострастно смотря на царя, хотя внизу живота все горит от желания.

Выпусти меня. Коснись. Возжелай меня.

Мой царь – человек сложный. Я знаю, что дорога́ ему, но в последнее время просто желаю… большего. Я понимаю, что тут моя вина. Мне нельзя желать большего. Стоит довольствоваться тем, что имею, но тут я бессильна. Как бы хотелось, чтобы Мидас взглянул на меня так же, как я смотрю на него. Как бы хотелось, чтобы его грудь разрывало от желания, как разрывает мою. Но даже если король не в силах мне это дать, то я бы хотела, чтобы он просто проводил со мной больше времени.

Я знаю, что мое желание невыполнимо. Он – царь. Его постоянно тянет в тысячи направлений. У него есть обязанности, которые мне даже неведомо осознать. Стоит радоваться и тому, что я получаю от него хотя бы сколько-нибудь внимания.

Посему я прячу свое желание. Влечение скрыто в самой глубине моей души под тяжестью снежного покрова. Я отвлекаю себя. Пытаюсь найти опору. Занимаюсь любым доступным мне делом. Но сколько бы людей я ни видела каждый день, я все равно просыпаюсь в одиночестве и засыпаю точно так же.