А тогда транспорта было мало. Первая половина дороги – около 70 километров до Семенова – была ничего так. По Семенову автобус шел, переваливаясь из одной ямы в другую. А дальше, за рекой Керженец, дорога местами была вообще без асфальта. Где-то около Овсянки, на четвертом часу пути, помнится, автобус покинул насыпь и принялся пылить по окраине поля. Дождя давно не было, и там колея оказалась в тот день явно ровнее разбитого шоссе.

Село Владимирское, где мы с отцом вышли из автобуса, выглядело просто огромным. А его главная улица бесконечно и медленно спускалась куда то к полям, к лесу. И мы шли, шли по ней.

Я хорошо знал, что с каждым встречным полагается здороваться, и люди мне отвечали.

После деревянного хлипкого моста через Люнду можно было разуться. Дорога делилась на три части – как в сказке. И идти надо по средней. Она была прямой и чуть-чуть поднималась посреди ярко-голубого льняного поля. Ноги ощущали удивительно мягкую и теплую пыль.

Да-да, сегодня предстоит пройти по этой же дороге, но через много лет. И она уже совершенно неузнаваема. Это березовая аллея. Деревьям, вероятно, полвека. Тогда они уже росли, но были прутиками, которые просто невозможно заметить, если не знать, что они есть. И поля никакого больше нет: оно зарастает постепенно молодым березняком, его не обрабатывают. И совсем даже не по той причине, что рухнуло сельское хозяйство. Вокруг Светлояра был сделан землеотвод памятника природы. И обработка поля попала в запрещенные виды деятельности. Ведь с поля во время ливней в озеро текла мутная вода со смытыми удобрениями.

Светлояр, оказывается, не в лесной чаще. А где?.. Когда он будет виден?

…Он даже не открылся – он распахнулся после какого-то шага при подъеме на самую высокую точку пологого бугра среди поля.

Таким Светлояр был летом 1975 года

Ну, где он, град Китеж?

Где он тут вообще мог быть?.. Он был такой небольшой?

На отмели стояла деревянная вышка для прыжков воду. В полугоре справа от тропы были палатки – пионерский лагерь. Школьников в нем не было: наверное, какой-то пересменок.

Я, конечно, в этот жаркий день полез в воду…

А дальше сидел на берегу и слушал тишину.

Она состояла из шума ветра, из шуршания трав, из неопределенных дальних звуков села. И думалось о прошлом: представлялись грозные Батыевы всадники, старцы…

Вот обязательно приду сегодня на этот мысок и посмотрю, какой он стал. Посмотрю, какой он в апреле. И наверное, тоже буду думать о прошлом. Только уже о своем. Это же ведь треть века прошла. И отца уже сколько лет нет. А я все ощущаю в своей жизни это зияние, это его отсутствие. Когда-то я иной раз старался увернуться от его внимания. А сейчас бывают минуты – и, кажется, все был бы готов отдать за его доброе слово или совет.

Вообще, как книгу-то писать?.. Вот у него этот томик «Град Китеж» – самая первая книга легенд и писательских записок об этих местах – вероятно, легко сложился в голове. И дальше он уже собирал бумаги, компоновал записи, переписывал библиотечные тексты. А мне что сегодня делать?..

Вспомнил очень точные слова, которые пару недель назад услышал в Ижевске от замечательного этнографа Владимира Емельяновича Владыкина: взрослое сиротство.

…Для начала я буду делать вид, что хорошо понимаю, с чего надо начинать работу.

Будем сегодня фотографировать. Книга должна быть цветной, с красивыми пейзажами. Так Рябов объяснял.

Рабочее название – «Светлояр – око земли». Пафосно?

Рассматривал у издателя снимок, сделанный с самолета: озеро и вправду похоже на глаз какого-то огромного существа. Не знаю, чья это фотография, но, вероятно, она попадет на обложку.

* * *

На том месте, где сейчас Светлояр, город стоял, Китежем назывался. Очень уж богомольны были жители Китежа. Десятки церквей стояли в небольшом сравнительно городе. Звон колоколов сзывал людей в церкви.

И вот однажды пришли на Русь татары. Один из отрядов хана Батыя подошел совсем близко к городу. Они хотели завоевать град Китеж и покорить его жителей. Но не таковы были жители, чтобы покориться татарам. На борьбу с татарами вышли все мужчины города. Прощальный звон колоколов провожал их. Остались в городе только старики немощные, женщины да дети малые.

Храбро сражались мужчины города, да слишком неравны были силы. Погибли мужчины на поле боя. Опять рвутся татары к городу. Тогда решили выйти на бой с татарами женщины. Уходя, долго слышали они печальный звон всех колоколов. Ушли женщины и все пали на поле боя. Ни одна не захотела пойти в рабство к татарам.

Обрадовались татары, бросились к Китежу. «Некому теперь защищать город», – думали они, предчувствуя победу. Но ни старики, ни дети не захотели стать рабами татар. Возвели они руки к небу и обратились к Богу с просьбой не отдавать их в рабство к татарам.

И тогда случилось чудо. В тот момент, когда татары подошли к стенам града, вдруг зазвонили все колокола города.

Татары уж подумали, что колокольным звоном встречают их оставшиеся жители города. Но они просчитались. На их глазах под колокольный звон город стал опускаться под землю. Он опускался все ниже и ниже. Удивленные татары стояли перед ямой как громом пораженные.

Опустился город, и всю огромную яму заполнила вода. Она совсем скрыла город от татар.

В ужасе бросились татары от города, проклиная непокорный дух русских людей и все чудеса, которые происходят на их земле.

До сих пор на рассвете можно услышать колокольный звон, который раздается со дна озера. Он напоминает людям о непокоренных жителях града Китежа.

Пасьянс из цитат и мудрых мыслей. Таков итог работы в библиотеке.

Начнем.

Открывать мою книгу о Светлояре должно что-то ключевое, весомое, помогающее понять, что перед нами не рядовая легенда: мол, тут у нас святой ключик, тут икона явилась, ходим, молимся. Это должна быть мысль о России – не меньше. Потому что масштаб Китежской легенды – такой… И хочется, чтобы это была мысль какого-нибудь классика.

Откладываю выписку, сделанную из Алексея Толстого. Его «Рассказ проезжего человека». Совсем небольшой текст, и за ним стоят ужасы и ужасы, испытанные в пугающем, переломном 17-м году. Рассказ помечен октябрем. И вдруг в конце – свет, взлет в безмерное.

«Рождается новая Россия, невидимая, единая и белая, как Китеж выходит с озерного дна… А фабрики, заводы, асфальтированные улицы – это потом придет, само собой, сейчас это не важно… И что страшно сейчас – согласен… Знаете, я еще никогда так не чувствовал, что с такой силой могу любить родину».

Вспомнить Китеж среди разрухи и горя, накануне революции – странно?