Я был в том возрасте, когда женская красота не пробивает сознание, не волнует душу, а лишь вызывает любопытство. Всматриваясь в лица со старых фотографий, я не находил ничего необычного, кроме как принадлежности фамилии к дворянскому роду. В иные времена такая привилегированность утаивалась. Сейчас же деньги стали слабой утехой для богатых, и иные, в угоду пустому тщеславию, отказываясь от своих крестьянских корней, приобретают потомственность известных родословных, а вместе с нею ордена св. Георгия, Андрея Первозванного и прочие. В доме на Бюзанда все было неподдельным, поэтому предметы старины казались особенными.

За стеклянными витражами мебели лежали редкие пластинки фирмы «Колумбия» и «Одеон». Чтобы позабавить нас, Мари ставила одну из них. Это была другая эпоха, другие голоса, другая мелодия. Это было время страшных войн и печального танго.

Для нас же Ереван оставался по-прежнему веселым, несмотря на отсутствие света, газа, пугающие талоны на хлеб и очереди возле американского посольства. Мы по-детски были счастливы в старом квартале затемненного города, выходя из которого попадаешь в иной, удивительный мир, будто выходишь из легкого, прозрачного транса.

II

Сингапур, 1938 год

Эмми успела выпить утренний кофе, когда в дверь постучали. Перед ней стоял малайский мальчик– посыльный. Он принес записку от Мэтта. Мэтт просил встретиться возле отеля на Бич Роад сегодня же, ровно в полдень. «Как же он торопится, – подумала Эмми, – впереди еще столько дней». Она только что собиралась сходить на пляж. Какое восхитительное море должно было быть с утра! Эмми с сожалением сложила вещи в пляжную сумку и посмотрела на часы. Нужно будет поторопиться, наверняка Мэтт придет не один. Он привез ее из Нью-Йорка в тропики для очень рискового дела. Она еще смутно представляла свою роль в предстоящей авантюре, но точно знала, что пребывание на этом острове будет связано не с риском заблудиться в мангровых зарослях или подружиться с азиатским тигром.

Эмми и Мэтт знакомы почти год. Они познакомились прошлым летом на авиашоу. Она не сразу обратила внимание на невысокого коренастого парня в светлой тенниске.

– Хотите полетать? – спросил тот, немного смущаясь, и тут же представился, – меня зовут Мэтт. Смею предположить, что вы мечтаете покорить небо. Могу порекомендовать вам лучший авиаклуб.

Избегая случайных знакомств, Эмми не любила знакомиться самой, но этому парню она почему-то улыбнулась. Нет, все совсем не так. Она предпочитает сидеть рядом с пилотом. Ее отец – военный летчик.

Эмми родилась в американской семье, все мужчины которой выбирали военную профессию: морскую или воздушную. С детства она была окружена ореолом мужской красоты и благородства. Девиз военных – «не для себя, а для страны» – был вбит в сознание Эмми, как ежедневная молитва для верующего, а свои первые неуверенные шажки в магическом мире танца она сделала под гимн американских ВМС.

Мать Эмми была актрисой мюзиклов на Бродвее, к сожалению, не всегда успешных. Когда она оставалась без работы, более всего сожалела, что недостаточно богата и уезжала в Монтевидео, к своей подруге Салли. Летом она забирала с собой Эмми. Она никогда не была строга к Эмми и предоставляла ей полную свободу выбора интересов, друзей, развлечений. Уругвайское лето у тети Салли было ярким, необычным, подобно танцу, который Эмми впервые увидела в Монтевидео. Это было танго. Притягательное как шаманская сила.

Мэтт, казалось, только присматривался к Эмми, и первая встреча на авиашоу легко перешла в приятельские отношения. Он ненавязчиво приглашал ее на пикники, поужинать в японский ресторан, поиграть в гольф. Научил шотландскому висту, несмотря на то, что Эмми не любила карточных игр. Карты ее не занимали, и во всем, что было связано с ними, она подозревала простое шулерство. «Напротив, – уверял Мэтт, – карточные игры развивают мышление, наблюдательность». Побеждает тот, кто умеет наблюдать. Если Эмми хочет стать интересной в общении, она непременно должна научиться играть в карты. Эмми и сама толком не знала, чего же ей хотелось в восемнадцать лет, но с Мэттом было интересно. Он заметно отличался от всех ее друзей. Немного настораживал пронзительно-оценивающий взгляд, когда Эмми танцевала танго со своим партнером Марком, но она не придавала этому особого значения, полагая, что сам танец обладает необъяснимой магией. Мэтт был приятно удивлен, когда узнал, что Эмми не только хорошо танцует, но знает еще и японский. Она брала частные уроки у господина Акио? Мэтт сразу же взял эту новость на заметку и очень скоро предложил ей поездку на Гавайи и в Сингапур. Он сказал об этом за ужином, когда бутылка шампанского была распита до конца. В Сингапур? Эмми никуда не ездила дальше Уругвая. Она мечтательно посмотрела сквозь хрустальное стекло бокала и сказала, что подумает. Еще через неделю она старательно складывала вещи в кожаный саквояж. Мэтт пообещал незабываемое путешествие.

На Гавайях они пробыли всего три дня, и теперь она в лучшем отеле Сингапура. Прежде ей никогда не приходилось жить в отелях подобного класса. Сюда съезжались важные господа с важными дамами. Она охотно подружилась бы с ними, если бы не Мэтт, который просил этого не делать.

Эмми притронулась к старинному гардеробу, потянула на себя дверцу. Она остановила взгляд на кремовом шифоне, платье с глубоким вырезом на спине и легкой драпировкой спереди. Мягкий, спокойный цвет, элегантный покрой. Вырез на спине чуточку откровенен, но он необходим, ведь ей теперь придется играть роль другой Эмми. Как же все это не похоже на танго, в котором нет ни капельки притворства. Она прошла в ванную комнату, наполнила ванну горячей водой, достала флакончик с лавандой – жаль, что не пришлось окунуться в море. Мысли ее все время крутились вокруг предстоящей встречи. Интересно, кого приведет сегодня Мэтт? Он предупредил, что ему нужна леди. Леди? Танго и леди? Если бы он видел, как его танцуют в портовых кабаках…И все же она согласилась стать леди всего на пару месяцев.

Когда Эмми прикрыла за собой двери гостиничного номера и спустилась вниз, было без двух минут двенадцать. Она на мгновение задержала взгляд в зеркальном отражении холла и, подправив широкополую шляпу, улыбнулась услужливому портье, торопливо распахнувшему перед ней двери: «Прошу, мисс».

Как же здесь все замечательно! Ей определенно нравились тропики. Пахучий сад отеля поражал контрастностью цветов и деревьев. Особенно выделялись изысканные, экзотичные орхидеи – в своих полутонах они несли в себе бледную английскую аристократичность.

Мэтт был не один. Рядом с ним стоял очень симпатичный молодой человек. Он с восхищением смотрел на Эмми. Мэтт в секунду перехватил его взгляд и остался доволен: да, Эмми – то, что надо.

– Хэлло, Эмми! – весело воскликнул Мэтт, – познакомься, Дэвид– мисс Адамс, моя приятельница.

– Зовите меня просто Дэви, – Дэвид с нежностью посмотрел на Эмми и мягко пожал ей руку. – Как поживаете, Эмми? Не хотите ли прокатиться? На этом острове есть много замечательных мест, которых не сыщешь во всем Нью-Йорке.

Молодой человек явно преувеличивал достоинства местных джунглей. Выдержав паузу, как и полагалось леди, она тихо произнесла: «Благодарю вас, Дэви». Эмми улыбнулась и посмотрела на Мэтта. Она помнит, какую роль ей придется сыграть.