Он смотрел на человека, которого, похоже, было невозможно сломить, в глаза, которые незнакомец ни разу не отвел в сторону. Он понимал: Хранитель готов умереть. За несколько последних месяцев убивать для Хаддада стало гораздо легче. Зверства евреев помогли ему избавиться от остатков того, что называется совестью. Ему исполнилось всего девятнадцать, а его сердце уже превратилось в камень.

На войне как на войне.

И он спустил курок.

Копенгаген, Дания

Вторник, 4 октября, наши дни, 1.45

Увидев, кто пожаловал к нему в гости, Коттон Малоун сразу понял: неприятности. На пороге открытой двери его книжного магазина стояла его бывшая жена — человек, которого он хотел видеть меньше всего на свете. Он сразу заметил страх, плескавшийся в ее глазах, вспомнил неистовый стук в дверь, разбудивший его несколько минут назад, и сразу подумал о сыне.

— Где Гари? — спросил он.

— Ты, мерзавец! Они забрали его! Из-за тебя! Они его похитили! — Она метнулась вперед и стала бить кулаками по его плечам. — Мерзкий, грязный сукин сын!

Малоун схватил ее за запястья, и она разрыдалась.

— Именно из-за этого я ушла от тебя! Я думала, что все это закончилось!

— Кто забрал Гари? — Ответом ему были новые всхлипы. Он продолжал сжимать ее руки. — Пэм, успокойся и ответь на мой вопрос. Кто забрал Гари? С чего ты взяла, что его похитили?

Она посмотрела на него заплаканными глазами.

— Откуда, черт возьми, мне знать?

— Что ты здесь делаешь? Почему не пошла в полицию?

— Потому что они запретили мне обращаться к полицейским. Они сказали, что, если я хоть близко подойду к полиции, Гари умрет. Они сказали, что сразу же узнают об этом, и я им поверила.

— Кто такие «они»?

Женщина вырвала свои запястья из его рук. Ее лицо исказилось от гнева.

— Я не знаю. Они только сказали, чтобы я подождала два дня, а потом отправилась к тебе и передала вот это. — Она порылась в сумке и вытащила сотовый телефон. По ее щекам продолжали бежать слезы. — Они велели, чтобы ты вышел в Сеть и заглянул в электронную почту.

Верно ли он ее расслышал? Выйти в Сеть и заглянуть в электронную почту?

Малоун открыл сотовый телефон и проверил частоту. С помощью этой трубки можно было бы позвонить в любую точку мира. Внезапно он почувствовал себя беззащитным. Ходжбро Пладс была пустынной. В этот ночной час на площади не было ни души.

Все его чувства ожили.

— Входи.

Он втащил женщину в магазин и закрыл дверь, но свет включать не стал.

— Что происходит? — спросила она дрожащим от страха голосом.

Малоун повернулся к ней лицом.

— Я не знаю, Пэм. Это ты мне должна рассказать. Нашего сына похитили какие-то неизвестные, а ты выжидаешь целых два дня, не сообщая об этом ни единой живой душе! Тебе это не кажется безумием?

— Я не хотела рисковать его жизнью.

— А я хотел? Я хоть когда-нибудь ставил его жизнь под угрозу?

— Да! Тем, что ты был тем, кем был! — ледяным тоном ответила женщина.

Внезапно ему в голову пришла мысль: ведь она никогда прежде не была в Дании!

— Как ты меня нашла?

— Они мне сказали…

— Да кто «они», черт побери?

— Я не знаю, Коттон! Двое мужчин. Говорил из них только один — высокий, темноволосый, с плоской физиономией.

— Американец?

— Откуда мне знать!

— Как он говорил?

Женщина, похоже, сумела совладать с эмоциями.

— Нет, не американец. Скорее европеец. Он говорил с акцентом.

Коттон поднял руку с телефоном.

— Что я должен с этим делать?

— Этот тип сказал, чтобы ты открыл электронную почту — и тогда все поймешь. — Она нервно оглянулась, окинув взглядом прячущиеся в тени полки. — Компьютер у тебя наверху?

Должно быть, это Гари рассказал ей о том, что отец живет над магазином. По крайней мере сам Коттон этого точно не делал. С тех пор как в прошлом году он уволился из министерства юстиции и уехал из Джорджии, они разговаривали лишь однажды — два месяца назад, когда он привез Гари домой после летнего визита в Копенгаген. Пэм холодно сообщила ему, что Гари — не его сын. Мальчик якобы стал плодом короткой интрижки, которую она позволила себе шестнадцать лет назад в качестве мести за его неверность. С тех пор мысль об этом поселилась в душе Малоуна всепожирающим демоном, от которого он до сих пор не мог избавиться. Коттон пришел лишь к одному окончательному выводу: он больше не желает разговаривать с Пэм Малоун никогда и ни при каких обстоятельствах. Если возникнет необходимость передать какое-нибудь сообщение, это можно сделать через Гари.

Но теперь все изменилось.

— Да, — сказал он, — наверху.

Они поднялись в его квартиру, Коттон включил ноутбук и стал ждать, пока тот загрузится. Пэм наконец полностью взяла себя в руки. Такой уж она была. Ее настроение менялось скачками, за которыми было невозможно уследить: то она на вершине счастья, то в бездне отчаяния. Она, как и сам Коттон, была юристом, но если он работал на правительство, то Пэм вела высокооплачиваемые процессы, представляя интересы крупнейших американских компаний и получая заоблачные гонорары. Когда Пэм поступила на юридический факультет, Коттон решил, что она просто хочет походить на него, стремится к тому, чтобы у них были общие интересы. Только потом он понял, что таким образом она пыталась обрести независимость. Такова была Пэм.

Ноутбук загрузился, и Коттон открыл электронную почту. Пусто.

— Здесь ничего нет.

Пэм метнулась к нему.

— Что значит «пусто»? Они сказали, чтобы ты открыл электронную почту!

— Это было два дня назад. И кстати, как ты сюда добралась?

— Они дали мне билет.

Коттон не верил собственным ушам.

— Ты что, окончательно спятила? Знаешь, что ты сделала? Дала им фору в два дня!

— А ты думаешь, я этого не понимаю? — закричала она. — Считаешь меня полной идиоткой? Они сказали, что мои телефоны прослушиваются, а за мной круглосуточно следят! Что, если я хоть на дюйм отклонюсь от данных мне инструкций, Гари умрет! Они показали мне фотографию! — Женщина вновь залилась слезами. — Его глаза… О боже, какие у него были глаза… Он был так испуган!

Сердце колотилось в груди Коттона, как паровой молот, в висках горело. Он сознательно отказался от жизни, полной опасностей, чтобы найти что-нибудь иное. И что теперь? Та, прошлая жизнь вновь настигла его? Он ухватился за край стола. Не хватало еще и ему раскиснуть! Если бы те, кто похитил Гари, намеревались убить его, мальчик был бы уже мертв.