— Этот старый садист много кого обучал, — болезненно хмыкнула Зверева, злобно скрестив руки.

— А тебя он значит не особо жаловал, — улыбнулся я, представив как дисциплинированный и вечно спокойный как удав Прохор Семенович обучает импульсивную и несдержанную Звереву.

Чтобы увидеть это лично я бы даже заплатил.

— К делу это отношения не имеет, — холодно отмахнулась Зверева, — теперь ты понимаешь, почему тебе нельзя в Прагу?

— А должен? — вскинул я бровь.

На мой взгляд расклад не изменился ни на долю процента, но Зверева, как и мой отец, впрочем, были иного мнения.

— Конечно! — с жаром выпалила Зверева, — Восемь лет назад у государя не было достаточных связей, чтобы защитить род Соколовых в столице, но сейчас, все изменилось, раз ты еще жив. Но это только в столице! За ее пределами защита не гарантирована! Наверное.

— Наверное? — ухватился я за последнее слово, которое являлось апогеем общей сквозящей неуверенности Анны в том, что она говорит.

Хотя, речь скорее о неосведомленности.

— В отличие от некоторых, я не умею заглядывать в будущее, — обиженно оскалилась Зверева с нотками злости, только подтверждая мою теорию что она знает куда меньше, чем хочет показать.

Обтекаемыми общими фразами меня убедить не получится и отец должен был это знать. Что же он задумал?

— А заглянуть в прошлое или настоящее не судьба? — из вежливости поддержал я разговор, — гвардеец ты или кто? Спроси своего государя.

— Я же сказала, что не могу!!!

— Почему?

— Потому что по документам я не гвардеец, а никто! Пустое место! Видишь ли, Артем, не все гвардейцы являются телохранителями государя. По сути своей, гвардейцы это избранные простолюдины, с которыми государь делится своей силой в обмен на исполнение его задания. Охрана, устранение, похищение, спасение… мы его руки. И есть руки видимые, а есть те, знать о которых никто не должен.

— И я твое задание? — уловил я суть из внезапно искреннего потока информации.

Явно проникшись моей тайной, Зверева приоткрылась в ответ, и эта черта, которую я в ней никогда раньше не замечал, мне определенно импонировала.

— Да, — обреченно выдохнула Зверева, — первое задание.

— Сочувствую, — искренне отозвался я.

— Спасибо.

— А тебе разве можно об этом рассказывать?

— Тебе знать можно, — выдохнула девушка и равнодушно добавила, — а вот тебя казнят если растреплешь кому.

— Обожаю лишние секреты, — саркастично улыбнулся я, но за откровенность был искренне благодарен, — то есть штатные гвардейцы о вас не знают?

— Разумеется, нет, — дернула рукой Зверева, — Никто не знает настоящую силу и численность гвардейцев государя, а оттого они и являются столь эффективным защитным инструментом правящей фамилии. Ведь подчиняются гвардейцы только действующему государю. Прохор был внутренним инструктором до назначения телохранителем Сергея Леонтьевича. Его лицо и статус общественности не известны. Я с Кириллом тренировалась в особом отделе и восемь лет назад мы были, по сути, новобранцами.

— То есть о том, что государь защищает род Соколовых никто не знает? — вычленил я главный факт и уложил его на полочку к особо ценным данным.

— Никто посторонний, — охотно подтвердила Зверева.

— И с ним, получается, ты тоже не знакома? — кивнул я на небольшой монитор охранной системы на стене.

Следом за моими словами раздался звонок и на экране подсветилось изображение с наружной камеры.

Угрожающего вида амбал в спортивной белой футболке и шортах стоял по стойке смирно, заложив руки за спину.

Остроконечные черты и взгляд уставшей бешеной собаки выдавали в нем гвардейца. Одного из десяти наказанных бедолаг, которые до этого предпочитали незримо плестись позади, а не нагло звонить в дверь.

— Не знакома, — нахмурившись ответила Зверева, — кто это?

— Один из горе-телохранителей Елецкой, — махнул я рукой, — впусти.

— Зачем? — тут же напряглась Зверева, почуяв подвох.

Похвальная интуиция, между прочим.

— Можно, конечно, не впускать, — безразлично сказал я, — но, боюсь, если эта единственная попытка выйти на разговор сорвется, они перейдут к крайним мерам и сдержать обещание не сокращать царскую армию станет проблематично.

— Что ты им сделал? — разозлившись словно ее младших братьев обидели прорычала Зверева.

— Сколько времени? — задумавшись спросил я.

— Пол двенадцатого, — подозрительно отозвалась Зверева.

— Тогда сегодня еще ничего, — расслабленно выдохнул я.

Вот если бы уже наступил полдень…

— Соколов!

— Что? — возмутился я произношению моей фамилии столь явно осуждающей тональностью, — Ну не люблю я когда за мной следят!

— Ох, милостивый государь, дай мне терпенья, — зачем-то перекрестилась Зверева и медленно пошла к терминалу, потирая виски.

Щелкнули защитные механизмы, отворяя калитку. Временно ослабил свою хватку защитный эфир стационарных щитов, пропуская внутрь себя двухметровое тело, которое удивительно грациозно для своих габаритов вошло внутрь дома.

За спиной здоровяка раздался хлопок, восстанавливая временные бреши и вновь отрезая мини-особняк от окружающего мира.

— Артемий Сергеевич Соколов, — поднялся я поприветствовать гостя и протянул ему руку.

— Феликс, — ответил крепким рукопожатием здоровяк, тщательно скрывая внутреннюю ненависть.

Получалось у него это еще хуже, чем у Зверевой. Где-то в гвардейских курсах явно пробел в обучении. Не может же быть дело во мне.

— Очень приятно, Феликс, — радушно улыбнулся я, — можете присесть в обгорелое кресло или на пол. Большим, увы, пока не располагаем. На коробки садиться не советую, там может быть что-то хрупкое или взрывоопасное, — покосился я на Звереву.

— Постою, — лаконично ответил здоровяк и оперся на стену.

— Это моя секретарша Анна, — повел я рукой в сторону девушки, занявшей отдаленную безопасную позицию в кухонной зоне, — она может предложить вам воды. К сожалению, предложить нам больше нечего. Вот если бы вы предупредили о своем визите…

К моему удивлению, Зверева смогла смолчать, явно впечатлившись агрессивной аурой, которую буквально источал Феликс.

Улыбается еще стоит, чертовка, и ладони потирает.

— Бросьте это показное аристократическое фуфло, Артемий Сергеевич, — поиграл желваками Феликс, — я с вами не разговоры разговаривать пришел.

— Любопытно, а зачем тогда? — выветрив все нотки добродушия из голоса поинтересовался я.

— Кое-что проверить, — сплюнул здоровяк и его и так не маленькие мышцы заметно разбухли изнутри.

Водник с техниками внутреннего усиления. Не самый приятный оппонент в узком пространстве.