— Ты не поедешь в Прагу, — перешел князь Соколов на открытое давление и подавляющий властный голос как финальный и решающий аргумент в любом споре родителя и ребенка.

— Почему? — терпеливо уточнил я и ответа ждать пришлось секунд десять.

Во-первых, потому что на меня давление никогда не работало. Во-вторых, мы в разговоре были не одни. Слухом вполне отчетливо улавливались как минимум пять сторонних звуков дыхания.

— Потому что в Пражском княжестве я не смогу тебя прикрыть! — нашел свой настоящий последний аргумент князь Соколов и вбросил его максимально уверенным и не терпящим никаких возражений голосом, на фоне которого послышался треск чего-то стеклянного.

— Я это всецело осознаю, отец, — кивнул я, — твой «Невидимый Сокол» нужен в столице. Разве не в этом суть приманки?

— Как ты не понимаешь? Без моего прикрытия тебя убьют, Артем! — упрямо возразил князь Соколов.

В командном голосе отца я отчетливо уловил подавленное желание приказать мне. По всем писанным законам он мог это сделать. Как отец. Как князь. Как куратор «Дамокла». Как глава «Расправной палаты», в конце концов.

Мог, но не приказывал. И, как минимум, за это, я продолжал уважать этого человека.

— Если бы ты всерьез в это верил, отец, ты бы не позволил мне войти в игру, — убежденно произнес я и на том конце этой странной полу-телепатической эфирной техники, обеспечивающей наш разговор никто не смог мне возразить.

Хотел князь Сергей Леонтьевич Соколов или нет, он знал, что я прав и могу постоять за себя и без его надзора. Только вот признать этот факт куда тяжелее, когда в смертельную опасность собственного сына вогнал ты сам. И если со мной в Праге что-то случится, отец до конца жизни себе этого не простит.

— Мальчишка прав, — неожиданно раздался в мою поддержку глухой посторонний голос, -лишенные времени, дергаться начнут даже самые осторожные. За два дня пацан стал достаточной занозой в их задницах.

— Согласна, — подтвердили из пустоты мелодичным свистом, за которым едва угадывался басовитый женский голос, — Чтобы не допустить возвращения Артема в столицу, ушлепки пустят в ход все что есть, не оглядываясь на последствия.

— И мы будем готовы, — звонким эхом отозвался третий голос.

— Уже готовы, — низким хрипом подтвердил четвертый, — слово за тобой, босс.

— Зверева дала согласие на поездку, — вклинился я, борясь со стойким ощущением, будто отпрашиваюсь на ночевку к другу, словно подросток у строгого родителя.

— … один день, Артем, — откашлявшись заявил князь Соколов, — ты понял? Прилет, турнир, отлет!

— Этого более чем достаточно, — легко согласился я.

— Феликс полетит с тобой, — тут же прилетело второе условие.

— Сергей Леонтьевич, я ведь… — подал голос до этого стоящий смирно здоровяк.

— НЕ ОБСУЖДАЕТСЯ! — гаркнул отец.

— Есть, — обреченно отозвался Феликс, понурив плечи.

— И Артем, — вновь услышал я тяжелый голос князя Соколова.

— Да, отец?

— Будь осторожен.

— Обязательно, — пообещал я и ощущение стороннего присутствия исчезло, оставив в ушах лишь привычные завывания ночного осеннего ветра.

Глава 4

Давящая на сознание тишина обволакивала все вокруг.

Серые бетонные стены с обновленными только вчера моделями эфирных подавителей и щитов. Мощные стальные двери с блокираторами, которые способны выдержать ядерный удар. Выложенный военно-зелеными панелями потолок со светодиодными светильниками, стратегически расставленными для обеспечения оптимальной освещенности.

Неестественная для субботнего утра тишина захватила и стройный ряд черных мониторов, висящий на стенах, карту мира, голограммой мерцающую над дубовым столом и даже работающие компьютеры не смели привносить в этот молчаливый бункер ни единого постороннего шороха.

Ничто и никто не должно было мешать Артуру Михайловичу Холмскому, который безвылазно сидел в этом единственном месте, которое считал безопасным. После визита княжича Соколова, от воспоминаний о котором у Артура Холмского случался нервный тик, ресторан перестал быть таковым.

Казавшаяся абсолютной защита его ресторана-крепости не вселяла более в Артура Холмского чувства безопасности, а оно ему было необходимо.

Чтобы выплеснуть свою ненависть. Чтобы подумать. Чтобы решить, как именно посмевший бросить ему вызов мальчишка будет умирать.

Давно патриарх рода Холмских не испытывал такой незамутненной личной ненависти. Разменяв пятый десяток лет, он уж подумал, что давно перерос подобные низменные эмоции.

Но нет.

То унизительное чувство беспомощности, с которым Артур Михайлович Холмский провожал восемнадцатилетнего мальчишку он не забудет никогда.

Ярким маяком будет гореть это воспоминание в памяти Рюриковича напоминая о том, как же легко потерять все то, что непосильным трудом наживали поколения его предков и Артур Михайлович самолично.

Болезненное и выворачивающее душу наизнанку воспоминание, взять под контроль которое поможет только ликвидация причины его появления. И две бессонные ночи спустя у Артура Холмского было все для этого готово, но умудренное опытом сознание Рюриковича отказывалось верить в успех и не давало заснуть изможденному мозгу.

Артур Михайлович Холмский должен был убедиться лично, что все кончено. Только тогда, после коротких часов сна он сможет приступить к устранению последствий, которые, словно ураган, после себя оставил Артемий Соколов.

— Объект взлетел, господин, — доложил нарушивший тишину слуга, за что удостоился тяжелого взгляда мутно-синих глаз, от которого душа уходила в пятки.

— Хорошо, — холодно ответил Артур Холмский и брезгливо махнул рукой, выпроваживая служку прочь.

«Ты все сделал, осталось просто подождать» — успокаивал сам себя Холмский, но отчего-то, на душе спокойнее не становилось.

Хотя до сих пор все работало как часы.

Будучи главой лицейской безопасности, Артур Михайлович отвечал за безопасную доставку боевых троек в Пражское княжество и его распоряжение по организации отдельного военного борта для каждой тройки не вызвало никаких вопросов или обсуждений.

Даже наоборот, аристократы горячо приветствовали инициативу, особенно учитывая, что оплачивалась она из бюджета царского лицея.

Досадно, конечно, что чрезмерно осторожный княжич Соколов отказался от бесплатного военного самолета и выбрал свой военно-транспортный спецборт, который по какой-то причине еще не покинул столицу, после того как доставил княжичу груз на новоселье.

Но Холмский и не надеялся, что все пройдет легко и был к этому готов. И не таких он за свою насыщенную жизнь ломал.

По сути, даже подозрительных распоряжений отдавать не пришлось.

Многочисленные схемы устранения неугодных внутри клана Рюриковичей давно были готовы и отработаны. Достаточно было передать шифровку. Подслушивал его вездесущий князь Соколов или нет, не важно. Пока