— В больнице можешь назваться моей фамилией. Мои родители вряд ли узнают об этом.

Я не думаю, чтобы они сильно забеспокоились, даже если бы и узнали. Мама, несомненно, пропустила бы все мимо ушей, а если бы такая информация докатилась до моих братьев и сестры, они бы подмигнули мне и сказали: «Молодчина!», проходя мимо по коридору. А отец даже не оторвался бы от газеты.

— Если ты не вернешься сегодня на работу, Алистер предупредит, что тебе пришлось поехать в больницу?

Лиззи и Алистер работают вместе. Вообще-то, он даже является кем-то вроде ее начальника. Она печально кивает.

— Не возражаешь, если по дороге мы заскочим в редакцию? Это по пути. Я должна сказать, где нахожусь. Мы можем пробыть в больнице несколько часов.

— Ты ведь не расскажешь в редакции, зачем едешь в больницу, правда?

— Лиззи, я работаю репортером, и осторожность — моя отличительная черта.

Я помогаю Лиззи выйти из квартиры, осторожно придерживая ее за локоть. Она шагает очень аккуратно и как будто немного прихрамывает. Мы внезапно останавливаемся.

— Ну, давай же, пойдем! — кричу я, подталкивая ее, чтобы она совсем не раскисла. Поворачиваю голову и встречаю ее недовольный взгляд. — В чем дело? — спрашиваю я.

— Я не больная, не пенсионерка и не беременная! Отпусти, пожалуйста, мою руку.

Она что, разозлилась? Отпускаю ее, и мы опять начинаем свое медленное шествие к машине. Мы постоянно оборачиваемся в тщетной надежде на то, что презерватив выпал и теперь лежит на полу. Удача не благоволит нам. Ничего страшного! Я почти наслаждаюсь поездкой в больницу. Я упиваюсь предстоящим спектаклем.

Лиззи ловко добирается до моей машины, но сесть в нее ей довольно тяжело. Есть только два способа войти и выйти из спортивной «миджет»: грациозный и тот, который предпочитаю я. Первым пользуются кинозвезды, когда приезжают на церемонию вручения «Оскара». Чтобы сесть в машину, следует сначала запихнуть свой зад и только затем круговым движением забросить туда ноги. Точно так же при выходе: сначала выбрасываем ноги, затем вытаскиваем зад. Мой же способ — сначала поместить в машину все, кроме задницы, оставив ее мерзнуть на улице. И только после отчаянных попыток запихнуть в авто остальные части тела, можно поместить туда свою пятую точку. Выходя из машины, я просто вываливаюсь на тротуар.

Я называю свой автомобиль Тристаном. Знаю, это совсем не модно — давать имена неодушевленным предметам, и наверняка я ненормальная, но в нем столько индивидуальности и тонкой чувствительности, что, как мне кажется, обезличить мой автомобиль значило бы добавить еще большей таинственности его капризному характеру.

Я молюсь Аллаху, чтобы Тристан не подвел меня (в прошлый раз Господь не был излишне благосклонен). Задерживаю дыхание, когда начинает пыхтеть и рычать наполняемый жизнью мотор. Однако полностью расслабиться мне не удается, так как Тристан может заглохнуть в любом месте, абсолютно без всякой причины. Я провела множество счастливых вечеров у обочины корнуолльской автострады в ожидании службы технической помощи. Поскольку я одинокая девушка, то всегда предпочитаю вызывать полицию. Я довольно хорошо знаю всех парней, обслуживающих этот участок дороги, и все они беспардонно мошенничают, напившись джина. Я думаю, что была бы рада увидеть их, если: а) Тристан начнет вести себя хорошо или б) я заменю его более надежным автомобилем «вольво», который назову Брайаном.

Лиззи правильно истолковала неумолимую решительность в моих глазах и пристегнулась. Она устроилась поудобнее в пассажирском кресле и замерла в ожидании. Я с радостью принимаю вызов, бросаемый экстренной ситуацией, и наконец получаю возможность расправить крылья и вести машину в стиле героев фильма «Придурки из Хаззарда». Мы подпрыгиваем на ухабах, ныряем в боковые улочки, идем на обгон, отчаянно сигналя.

Через десять минут неистовых дорожных приключений я с визгом останавливаю машину у дверей своего офиса и, сказав Лиззи, что вернусь через минуту, проскальзываю в парадный вход редакции «Бристоль газетт». Я прокладываю себе путь к лифту через джунгли комнатных растений и окатываю ароматом своих духов одного из охранников (которые, по-моему, стоят здесь исключительно из эстетических целей, поскольку я никогда не видела их занятыми чем-то, похожим на охрану).

Двери лифта открываются на третьем этаже, где находится отдел главных новостей, и я делаю рывок в сторону офиса нашего редактора. Я стучусь и слышу в ответ крик «войдите!». Вхожу, обнаруживаю Джозефа Хизмэна в привычном для него положении. Он сидит, закинув ноги на стол (классическая поза профессионального газетчика), разговаривает по телефону и курит, наверное, уже десятую за день сигарету. Его яркий галстук, подобранный в тон бирюзовой рубашке, съехал набок. Он человек огромных размеров, и с ним лучше не спорить. Никогда. Его хорошее настроение может резко смениться бурей эмоций просто из-за фразы типа «Но я подумала…».

Джо отнимает трубку от уха:

— Холли, где тебя носит? У нас тут проблем по горло.

— Моей подруге нужно ехать в больницу из-за… для… по важному поводу, и я должна поехать с ней.

Он вынимает сигарету изо рта и ненадежно водружает ее на кофейную кружку. Подозрительно прищуривается, выдыхая длинную струю дыма:

— Что с ней случилось?

— С ней?

— Да, что с ней случилось?

— С ней?

— Холли! Хватит прикидываться слабоумным попугаем, расскажи мне, что с ней случилось. Она собирается ехать в больницу, поскольку с ней, вероятно, что-то случилось?

— Да, конечно, кое-что с ней произошло, — напряженно говорю я, и мне становится неудобно от осознания всей мерзости ситуации. Стоило потратить время, проведенное в лифте, с большей пользой и предусмотреть возможные трудности.

— Мы, надеюсь, не о тебе говорим? Речь действительно идет о подруге?

Вот оно что! Можно подумать, я стала бы выдумывать чужие проблемы.

— Да, все так и есть! Речь идет о Лиззи, которая сейчас ждет в машине, — возмущенно говорю я.

— Ну, так что же с ней случилось?

— Это, гм… по женской части, — резко отвечаю я, надеясь, что тема будет закрыта.

Действительно, малейшее упоминание о женских проблемах заставляет Джо тут же ретироваться. Он устало дает мне знак удалиться, будто проиграл сражение.

— Постарайся не задерживаться, — покорно говорит он.

— Спасибо, Джо!

Я уже собралась было выходить и взялась за дверную ручку, как он остановил меня вопросом:

— Так ты сказала, что собираешься ехать в больницу?

Я нервно прищуриваюсь. Он что, собирается на чем-то меня подловить?

— Да, в больницу.

Шеф начинает яростно копаться в лежащей рядом с ним куче бумаг:

— Есть один материал, которым ты могла бы заняться, пока будешь там.