Мне пришлось сделать нечеловеческое усилие над собой, чтобы распрямить плечи и проговорить ровно и холодно:

— Здравствуйте, магистр Линард.

Кажется, получилось. И даже голос не дрогнул.

Ректор поприветствовал нас кивком и, не замедляя шага, прошел мимо. А у меня внутри все перевернулось и понадобилось несколько секунд, чтобы восстановить дыхание.

Последние пару месяцев мы не сталкивались с магистром Линардом. Он не вызывал меня к себе в кабинет, да и сама я ни разу не приблизилась к тяжелой дубовой двери. Мы не виделись после того, как я открыла свои чувства и получила в ответ резкую отповедь… После такого общаться с ректором мне не очень-то хотелось.

Хотя нет, вру, хотелось.

Хотелось отчаянно — до темноты перед глазами — видеть его, слышать его голос. Ловить каждое слово в глупой надежде уловить хотя бы намек на чувства, поверить, что я ему не так уж и безразлична. Сколько раз я придумывала вполне веские причины, чтобы постучаться в дверь ректорского кабинета, но всегда себя останавливала. Представляла его взгляд, в котором явственно читается забота и… жалость. И понимала, что не переживу этого, просто рухну замертво в его холодном, мрачном кабинете.

Вместо этого я с головой ушла в учебу. К счастью, на носу была сессия и то, что огорчало и пугало других студентов, для меня стало просто спасением.

Я с отчаянной одержимостью штудировала толстые тома учебников, зубрила формулы, а затем бежала на морозный полигон отрабатывать практические навыки. Мне уже казалось, что боль притупилась и даже появилась надежда, что пройдет какое-то время — и я его забуду. Ну не то чтобы совсем забуду, все-таки потеря памяти — это вовсе не то, чего бы мне хотелось. Но по крайней мере, избавлюсь от этой щемящей, разъедающей душу и терзающей сердце боли.

Я ошибалась. Стоило мне увидеть ректора, охватить его взглядом — в одно мгновение всего, с его широкими плечами, хмурыми бровями, жесткой линией губ, — как все вспыхнуло, словно те чувства, которые я старательно давила и прятала в дальний уголок души все эти долгие недели, нахлынули разом и затопили меня с головой.

— Эй, ты в порядке? — с тревогой спросила Филая. — На тебе лица нет!

— Все хорошо, — я выдавила из себя улыбку. — В выходные поедем к твоей портнихе. Красивое платье для бала мне точно не помешает.

Глава 2

— Ну как, сдала? — призрак робко высунулся из шкафа.

В вечернем полумраке он был едва виден, и я скорее угадывала, чем могла рассмотреть всклокоченные волосы, жидкую бороду и длинный белый саван. Понимает свою вину, негодник! В конце концов, он тоже приложил руку к тому, что преподаватель некромантии на меня разозлился. Я хотела из вредности промолчать — пусть помучается, но вид у призрака был такой непривычно несчастный, что мое сердце дрогнуло.

— «Средне», — снисходительно буркнула я.

— Вот и славно, — он растянул рот в радостной улыбке.

Перемена оказалась настолько разительной, что я сразу заподозрила, что раскаяние было не таким уж и искренним.

И он не преминул подтвердить мои подозрения, заговорив бодро и с поразительным энтузиазмом:

— Теперь, надеюсь, ты перестанешь корпеть над учебниками и наконец-то найдешь себе достойного жениха! Я тут немного изучил ситуацию и обнаружил среди местных шалопаев несколько отпрысков весьма благородных родов.

Я закатила глаза. Начинается! То упорство, с каким призрак пытался найти мне подходящего жениха, явно было достойно лучшего применения. Впрочем, я его уже не слушала, как переставала слушать всякий раз, когда в его речах появлялось слово «женихи».

Я распахнула окно. На ветке сидела Карла, мой верный фамильяр. А рядом, смешно махая крыльями, порхали пять новых фамильярчиков — птенцы Карлы, которых я наконец-то смогла пересчитать. Я достала из сумки пирог и раскрошила его на подоконник. И уже через минуту вся эта свора радостно стучала клювами.

Карла смотрела на них с гордостью, а ее большой крепкий клюв, казалось, довольно улыбался. Думаю, только казалось, вороны ведь не умеют улыбаться. Хотя моя — самая умная в мире, от нее и такого можно было ожидать.

Из окна тянуло холодом и морозной свежестью. Я зябко поежилась и прикрыла створки. Сколько я ни уговаривала ворону переселиться в мою комнату, она оставалась на улице, и птенцы тоже. Морозоустойчивые они, что ли? Впрочем, это ведь не обычные птицы, а фамильяры. Наверняка магия защищает их от холода или от чего угодно еще.

Мои размышления прервал стук в дверь. Я привычно насторожилась. Еще совсем недавно моя комната была весьма оживленным местом, но в последние недели кроме Филаи ко мне никто не заглядывал. Однако с ней мы только что расстались, да и вряд ли она стала бы стучать. Сердце забилось гулко и часто. А вдруг это он, ректор? Увидел меня в коридоре и вспомнил, что должен сказать мне что-то важное или… Я отогнала эти глупые мысли.

Он мне уже сказал все, что хотел. Он сказал, я услышала, и на этом можно поставить точку.

Я открыла дверь. На пороге стояла кастелянша. В руках она держала большую коробку, перевязанную серебристой атласной лентой.

— Вот, посылочка для вас, сирра Аллиона, — ее лицо светилось любопытством.

— От кого? — растерянно проговорила я.

— Пришло вместе с дневной почтой. Отправитель не указан, но коробочка не из простых.

Я присмотрелась. Плотный тисненый картон, ни один уголочек не помят, а это значит, даже упаковка магическая.

— Я посмотрю, — сказала я, приняла коробку и торопливо закрыла дверь, явно разочаровав этим кастеляншу.

Сердце, казалось, застучало еще громче. Я знала только одного человека, который мог прислать мне столь дорогой подарок.

Я быстро сорвала ленту. В коробке было платье, самое красивое из всех, что я когда-либо видела. Белое с серебристым отливом, лиф, расшитый серебром и камнями и замысловатые узоры, спускающиеся на пышную юбку.

Я пошарила в коробке в надежде найти записку хоть с каким-то указанием на отправителя, но ничего такого там не было. Только платье. Я аккуратно повесила его на резные деревянные плечики, зацепила их за дверцу шкафа какое-то время просто молча любовалась. Ткань струилась, играла, искрилась. Камни загадочно мерцали.

Я снова взяла в руки коробку в надежде найти в ней хоть что-то от отправителя. Но не обнаружила ничего кроме наклейки на внешней стороне — «Столичный салон мод «Магия». Столичный салон мод? Ну надо же!

Сердце пропустило удар. Не ужели магистр Линард на этот раз не просто вытащил из огромного гардероба своей почившей супруги